Кучки складывались неодинаково, не так, как привыкли идти. Лагерный шум не давал услышать подходящего неприятеля.
Комтуры эльблонгский и гданьский, которые высунулись за цепь, уже опоясывающую часть лагеря, видели его – польские стрелки выбегали из тумана к лагерю… показывались и исчезали.
В маленькие более тихие перерывы маршал мог ухватить отдалённые голоса польских сумр, пронзительные, дикие и смелые… казалось, что они жаловались на крестоносцев.
Эта дерзость, с какой король так долго избегающий встречи, теперь сам на неё вызывал, было для Теодориха унижающим.
Она объявляла, что осторожный Локоток, должно быть, был уверен в себе и своём преимуществе.
Та же самая мысль отняла мужество у комтуров Германа и Альберта, но вдохновила их отчаянным безумием.
Они чувствовали, что честь, а, может, и жизнь могли потерять. Хотели её, по крайней мере, купить жестокой борьбой.
Герман, что не прощал никому, знал, что и ему не простят. Собранную горсть он привёл к опоясывающей лагерь цепи.
Теодорих объезжал по кругу шатры и рассеянных людей посылал туда, где, как ему казалось, грозит первое нападение.
Он догадался о Локотке с одной стороны, от которой раньше слышались цокот копыт и сурмы – объезжая по кругу, он остановился, испуганный, видя в иных частях лагеря крадущихся с разных сторон польских часовых.
Тут и там играли сурмы, вызывая…
Итак, поляки без малого окружали.
Среди этого замешательства, которое царило среди немцев, никто не подумал о польском подкреплении воеводы. Если бы немцы посмотрели на этих своих союзников, могли бы уже теперь догадаться по ним, если не о предательстве, то умышленной медлительности.
Когда тут же рядом бегали немецкие солдаты, разгорячённые и хладнокровные, беспокоясь о броне и коне, чтобы как можно быстрей быть в готовности к обороне, в польском лагере царили молчание и покой.
Тут никто не испугался. Медленно выходили уже в полных доспехах бледные фигуры, неторопливо собирая копья, воткнутые в землю, осматривая коней и не спеша выступать. Тут всё, казалось, было в готовности и в лучшем, чем обычно, порядке.
Поглядывали к шатрам воеводы, который не показался.
Добек с белым платком, привязанным к шлему, который себе, несомненно, для знака прицепили и другие Наленчи, сновал поблизости от немецкой позиции, радуясь зрелищем беспорядка, какой тут царил.
К счастью для воеводы, забыли ли о нём, или так мало на него рассчитывали, или не имели времени заботиться о поляках, не заглянул сюда никто.
Цепь, которой опоясывались второпях немцы, по приказу маршала, не захватила польского лагеря, который остался за её пределами.
Неприятель, едва объявляющий себя издалека сурмами, в минуты, когда половина крестоносцев не была готова, а значительная часть беспорядочно бродила, скапливаясь в одних местах, другие оставляя без обороны – вдруг выступил из заслон, которые его скрывали, и везде великим лесом копий обрушился на рыцарей, стоящих у цепи.