Крестоносцы выдержали этот первый удар, отражая его своими тяжёлыми копьями – несколько всадников было повержено – с одной и с другой стороны началась яростная схватка.
Теодорих, находящийся посередине, видел уже, что был отовсюду опоясан, и что тем силам, которые сосчитать не мог, противостоять не мог.
Он с тревогой подумал, удалось ли посланцу проскользнуть в Хелминск, приведёт ли комтур ему помощь.
В этом была вся надежда…
Только теперь, когда стали звенеть доспехи о мечи и бой у цепи завязался неудержимый, взор его упал в ту сторону, где стоял отряд воеводы.
Он вспомнил своих пренебреженных союзников с радостью, поскольку рассчитал, что Винч, защищая главу, биться будет отчаянно.
Несколько десятков шагов отделяло его от этих шатров, он побежал к ним. Цепь отделяла их от немцев. За туманом он заметил опустевший уже лагерь, перевёрнутые шалаши, поваленные возы и вдалеке воеводу на коне, людей в шеренгах, словно только ожидающих знака.
Его удивило то, что вместо того чтобы быть обращенными лицами к неприятелю, они стояли, наставив копья на немецкий лагерь, лицом против него.
Маршал хотел дать какой-то приказ, когда среди тумана увидел подъезжающего на коне рыцаря с белым платком в руке, который указывал воеводе крестоносный лагерь.
Земля загремела и с диким окриком радости, с взрывом безумия отряд воеводы пустился с той стороны, которая была ещё свободной от нападения, на лагерь крестоносцев.
Теодорих минуту стоял окаменелый, глядя на это новое поражение, и ускакал к большому шатру.
Напротив него развернулся бой, о каком сегодняшние сражения представления дать не могут.
Две железные стены нажимали одна на другую, цепь была давно разорвана, поляки шли плотно и опоясывали сражающихся с великим мужеством крестоносцев.
Ломались о доспехи копья, падали на землю рыцари, а тех из них, которые падали с коня и своей силой подняться не могли, затаптывали.
Самым главным оружием было копьё. Стрела редко попадала в обнажённые от доспехов, целиком покрывающих тело, части, меч ломался от толстых блях. Тяжёлые топоры и страшные железные палицы на цепях разбивали шишаки и нагрудники.
Больше падало крестоносцев, раздавленных тяжестью собственной брони, поляки, легче защищенные, чаще получали раны… и больше крови проливали.
Нападение воеводы с той стороны, которая должна была быть ими охраняема, решило жребий этого дня. Но… крестоносцы нелегко сдавались… Рыцарская честь сдаться им не позволяла… сражались, дорого продавая жизнь.
Таким показалось теперь это сражение, виденное из немецкого лагеря.
Совсем иным оно было с польской стороны… Орден, может быть, ставил самых лучших наёмных солдат, король бросал на весы жизнь и своё королевство.
Но королём этим был поседевший в боях и муках Локоток, неустанного ума и великой веры в предназначение и опеку Божью. Он чувствовал себя посланным для спасения этой короны и земли.