– Флориан Шарый.
Вопрошающий, Никош Бук, рассмеялся во всё горло.
– Значит, его не убили… – воскликнул он.
Воеводина из этого выкрика догадалась, в чьи руки попала, а достаточно ей о нём рассказал Флориан. Она, однако этим не встревожилась.
Вместо того чтобы вырываться прочь, она гордо подошла на несколько шагов.
– Вижу, – сказала она, – что попала не в Сурдугу, как хотела, но под крышу врагов. Всё-таки жене королевского воеводы и тут отдохнуть дадут…
Никош молча отошёл.
Напротив была открыта дверь, в которой горел свет.
Воеводина смело пошла к ней, насупленный Никош пошёл за ней, остальные люди проводили их глазами издали.
Комната, в которую вошла Халка, была вокруг увешена одеждой, оружием, шкурами убитых животных, имела большой очаг, в котором горел огонь с одной стороны, с другой было выстлано на полу ложе. Две собаки, вытягиваясь, ворчанием приняли гостью.
Никош, словно ещё был неуверен, что предпримет, указал место на скамье, сам стоя перед ней. Халка села.
– Король побил крестоносцев? – спросил хозяин.
– Победу великий Бог ему дал, старшины и рыцарства много погибло, – сказала воеводина.
– Шарый ранен? Гм? – пробормотал Никош.
– Ранен, но он поправится, дал Бог, – начала воеводина спокойно. – Бился как лев. Уже под конец дня, когда к крестоносцам подошли подкрепления, хотел собственной рукой комтура взять. Защищающие его крестоносцы тремя копьями брюхо ему распороли.
– Ха! – рассмеялся Никош.
– Подъехал потом король, – продолжала Халка, смотря на хозяина, – и увидев его так страшно покалеченным, воскликнул: «Что человек этот терпит». Шарый же имел ещё столько силы, что королю отвечал: «Я тут меньше страдаю, чем от злого соседа!»
Никош прервал таким выкриком и кулаки его вдруг сжались так грозно, что другая бы женщина испугалась его. Воеводина посмотрела на него только и добавила:
– Вот, король ему своё слово панское дал на поле боя, что его от соседа избавит.
Никош, у которого, казалось, глаза выскочат из-под век, закусил губы и отступил на шаг. Долго молчал…