Сам поспешным шагом вбежал в усадьбу, едва посмотрев на стражу в сенях, которая, заметив его, встала, и отворил дверь комнаты, где у порога его ждал ранее прибывший.
Тот, седую голову которого мы только видели в окне, стоял теперь целиком, ожидая гостя, ещё не сняв дорожные доспехи; при мече, снял только шлем с головы, который, брошенный на столе среди комнаты, светился блеском, какой окно на него бросало.
Они посмотрели друг другу в глаза и прибывший вытянул руку к седому.
Не сказали ни слова, мерили друг друга только глазами…
– Бог вознаградит, – глухим, сдавленным голосом отозвался наконец седой муж, – Бог вознаградит, что вы прибыли… Суровый нужен был разговор…
Они отошли на несколько шагов в переднюю часть большой и пустой комнатки. Она была чистая, но, видно, давно нежилая, поскольку в ней, за исключением необходимых лавок и стола, словно вросшего в пол, не было ничего. На столе светился шлем и стоял с кубками жбан. На скамье лежал небрежно смятый плащ.
– Я бежал как мог и что хватило сил к поморянам, – начал теперь снимать шлем и вытирать от пота лицо прибывший. – Ваш посол нагнал на меня страха, потому что приказал мне спешить к вам. Я боялся застать здесь что-то плохое…
– И ничего хорошего ты тут не застал, – отпарировал дрожащим голосом седой.
– И что же? Война? Крестоносцы снова на шее… Не новость это, – произнёс гость. – Ежели их не имеем, всегда их ожидаем… Перемирие, по всей видимости, нарушено, значит, уничтожают, наверно, или в Мазовше, или где на границе…
– Крестоносцы! Крестоносцы! – с горькой усмешкой всё живей сказал седой. – Это повседневный хлеб, не было бы причины вызывать вас на них.
Он потёр лоб и прервался, а через мгновение, сильно ударяя в грудь, крикнул:
– Не о том идёт речь сегодня, но обо мне и о всех нас, и об этой всей земле Великопольской, которая пропадёт.
– Как это! – ответил удивлённый гость.
– Да, как говорю, – вдохновляясь, продолжал далее седой. – Подошёл тот час, что её защищать нужно.
– От кого?? – спросил удивлённый гость.
Седой, которого несколько брошенных слов уже привели в какое-то возбуждение, дрожал, не желая или не смея сказать, что думал.
– Погостите-ка, – сказал он, притормаживая, – поговорим об этом, ибо поговорить есть о чём. Ради Бога! Отдохните с дороги, садитесь… я также едва с коня сошёл, но во мне всё кипит… ещё даже вздохнуть не могу.
– Запугиваете меня! – сказал, спокойно отпоясывая меч, гость. – Не могу угадать, о чём речь и что вас так обеспокоило…
– Пожалуй, ты был бы каменным, – прикрикнул седой, – чтобы, как я, не закипеть, когда тебе рассказывать начну. Но мы являемся гостями, милый сынок, сперва нужно после дороги тело подкрепить.
Он хлопнул в ладоши. Вошёл один из сидящих у двери.