— А-а, ты? — говорит.
Вот самый идиотский вопрос! Нет, блин, не я, аватара моя!
— Заходи. К Генке, небось?
— К нему.
— А я-то думала, — таким томным блядским голосочком, — ко мне… Проходи в дом, он у себя валяется. Как вчера пришёл, так завалился, укрылся с головой и не вставал. Что, опять вчера палевом набухались?
— Это, — говорю, — у него спрашивай, — и вошёл в сарай.
Вот вы спросите, почему в сарай, а не в дом? Дело в том, что сарай не отдельно от жилого дома стоит, как у всех, а под одной крышей. Как входишь, попадаешь сперва в сарай. Направо — небольшая лесенка и вход в жилое помещение. А в сарае, который у них за сени и за прихожую был, по стенам инструменты какие-то висят, другие валяются, половина поржавела. Надо сказать, у Геныча аллергия на работу, для него гвоздь вколотить — великий подвиг. Не то чтобы руки из жопы росли, а просто лентяй редкостный. Когда надо, он вкалывает как папа Карло. Дизель-генератор например, собственноручно сделал — у нас в селе без этого нельзя, каждую неделю электричество вырубается…
В конце сарая — сортир для самоубийц. Чтобы туда пойти, надо с головой не дружить. Система такая: скользкий пол, весь в какой-то пакостной слизи, в нём вырублена дыра. Никакого стульчака и в помине нет. К дыре подходишь, а пол всё сильнее прогибается, поскрипывает: мол, иди-иди, коли хочешь в говне утопиться. Я один раз там был, и мне этого хватило. А Геныч и его мамашка чокнутая — нормально ходят, облегчаются да похваливают…
В сортир я, конечно, не пошёл, а пошёл по лесенке направо и в Генычеву каморку. Тоже не для слабонервных. Как входишь, кажется, что в склеп попал. Окна занавешены, темно — день от ночи не отличишь — и какой-то дохлятиной пасёт.
…Только я вошёл и дверь закрыл, как мне сзади горло перехватили, так что в глазах почернело.
…Очнулся я почти сразу — и вижу прямо перед носом пол. Лежу на полу, а Геныч (ну некому больше, это я сразу понял и не ошибся) мне ноги чем-то связывает. Попробовал руками дёрнуть — хрен-то, он мне уже локти и запястья стянул.
— Геныч, ты что творишь, урод?.. Спятил, мать твою?
— Закройся, — пыхтит и продолжает что-то там наматывать. — Думаешь, ублюдок, я ничего не помню? Всё помню…
— Ага, — говорю, — и я помню, как мы тебя, шлюхин ты сын, хором в жопу драли.
Ничего подобного, конечно, не было, но надо же было как-то Геныча зацепить. Геныч мой юмор оценил — так по башке накатил, что я на пару секунд вырубился — и говорит:
— Закрой пасть, а то язык вырву и тебе в жопу засуну. Ты меня вчера убить хотел. Я это помню.
— Геныч, — говорю, — да та чё, кто об такое, как ты, говно мараться станет? Если б я тебя убить хотел, я бы это сделал. — Помолчал и добавил: — Надо было, наверное. Элвис вчера советовала, зря я не послушал.
Геныч аж зашипел.
— Эту тварь казнили. Она предала Ночное Братство и подняла руку на Мастера. Её распяли на земле, и утром её сожгла Небесная Смерть. А она вопила, чтобы её пощадили. Она клялась найти тебя, вырвать тебе кишки и тебя ими удавить. Только её всё равно казнили, потому что Братство не прощает предателей. — Ещё раз пинка вкатил и продолжает: — Я бы и сам с удовольствием убил тебя, но Мастер велел взять тебя живым. Он хочет предложить тебе Посвящение в Ночное Братство. Каждому Дневному, узнавшему тайну Братства, предлагается выбор: посвящение или смерть.
Я, хоть и звенели в башке колокола (стряс мне старый кореш мозги, жертва аборта!), услышал всё это и охренел: Геныч вампиром заделался. Это, кстати, после вчерашнего меня не больно-то удивило. Меня больше удивило, как этот придурок вещать начал — прямо как по писаному, да с дрожью в голосе. Видно, этот Мастер для него — всё и даже немного больше. Наверное, велит ему Мастер дерьмо жрать — сожрёт и ещё похвалит, что такой чести удостоился…
ebooksa