Фейнман, бомба и армия
Взрыватель класса «пшик»
В Европе началась война, и, хотя Соединенные Штаты в нее пока не вступили, разговоров о том, что к ней необходимо готовиться и вообще быть патриотом, ходило множество. Газеты публиковали пространные статьи о бизнесменах, которые по собственной воле отправлялись в Платтсберг, штат Нью-Йорк, чтобы пройти военную подготовку, – ну и так далее.
Я тоже начал подумывать о том, чтобы внести свой вклад в общее дело. После окончания учебы в МТИ мой товарищ по тамошнему братству, Морис Мейер, поступивший служить в войска связи, свел меня в Нью-Йорке с полковником этих войск.
– Я хотел бы помочь моей стране, сэр, а поскольку я разбираюсь в технике и интересуюсь ею, возможно, я мог бы заняться чем-то по вашей части.
– Ну что же, отправляйтесь в платтсбергский учебный лагерь, пройдите там основную подготовку. После этого мы сможем вас использовать, – сказал полковник.
– А разве без этого мои способности не найдут применения?
– Нет, так уж устроена армия. Все должно происходить заведенным порядком.
Я вышел из его офиса, посидел в парке, подумал. Думал я так: может, оно и правильно, может, так все делаться и должно. Однако, по счастью, я подумал-подумал да и сказал сам себе: «А пошли бы они к черту! Подожду немного.
Вдруг подвернется что-то еще, вдруг они придумают, как использовать меня с куда большим толком».
Я возвратился в принстонскую аспирантуру, а весной снова съездил в Нью-Йорк, чтобы попробовать получить на лето работу в лабораториях компании «Белл». Мне там нравилось. Билл Шокли, человек, который изобрел транзисторы, водил меня по лабораториям. Помню, в одной из комнат было окно с особой разметкой: в то время как раз строился мост Джорджа Вашингтона и работавшие в лаборатории люди наблюдали за строительством. Когда протянули главный несущий трос, они провели по стеклу отвечающую ему кривую, а после, по мере того как к тросу подвешивали части моста, отмечали изменения кривой, пока она не обратилась в параболу. Мне нравилось думать о том, что я и сам мог бы заниматься чем-то похожим. Людей этих я просто обожал и надеялся, что когда-нибудь смогу поработать с ними.
Ребята из лаборатории повели меня на ленч в ресторанчик, где кормили морепродуктами, и страшно радовались, что сейчас отведают устриц. Сам-то я вырос на берегу океана и даже на рыбу смотреть не мог, а уж на устриц тем более.
Я подумал: «Ладно, наберись храбрости. Устрицы так устрицы».
Попробовал я устрицу – жуть полная. Но я сказал себе: «Постой, одна еще не доказывает, что ты действительно мужчина. Ты же не знал, какая это дрянь. А неизвестность облегчает любое дело».
Ребята уплетают устрицы и только нахваливают. Я, собравшись с силами, проглотил вторую, – она оказалась еще гаже первой.
В тот раз – это был мой четвертый или пятый визит в лаборатории «Белл» – меня туда приняли. Я был просто счастлив. В те дни найти место, где ты сможешь работать бок о бок с другими учеными, было не просто.
Правда, вскоре в Принстоне поднялся большой шум. Туда приехал генерал Тришель и объявил:
– Нам нужны физики! Это очень важно для армии! Мы ищем трех физиков!
Тут надо помнить о следующем: в те дни мало кто вообще понимал, что это за птица такая – физик. Эйнштейна, к примеру, считали математиком, а спрос на физиков был вообще редкостью. Я подумал: «Вот он, мой шанс внести вклад в общее дело» – и вызвался работать на армию.
Я поинтересовался в лабораториях компании «Белл», найдется ли у них на это лето работа, которая позволит мне принести пользу армии, и мне сказали, что вообще-то армейский заказ у них имеется, – поработайте над ним, если вам так хочется. Но мной уже овладела патриотическая лихорадка, и я от этой превосходной возможности отказался. Конечно, будь я поумнее, я бы взялся за работу в лабораториях «Белл». Однако в такие времена человек немного глупеет.