– Какова твоя оценка жизни?
– Шестьдесят четыре.
– Почему ты назвал «шестьдесят четыре»?
– А каким способом вы
– Да нет, почему ты назвал «шестьдесят четыре», а, скажем, не «семьдесят три»?
– Если бы я назвал «семьдесят три», вы задали бы мне этот же вопрос.
Психиатр завершил нашу беседу тремя дружескими вопросами – точь-в-точь как первый, – вручил мне мои бумаги, и я направился к следующей клетушке.
Стоя там в очереди, я просмотрел документы, содержавшие результаты всех пройденных мной до этой минуты проверок. А после из чистого озорства показал их тому, кто стоял за мной, и этаким придурковатым тоном осведомился:
– Слушай! Что тебе поставил психиатр? О! «Н», говоришь? А то у меня сплошные «Н», только психиатр «Д» поставил. Ты не знаешь, что это значит?
Я и сам знал, что это значит: «Н» – нормальный, «Д» – дефективный.
Сосед мой кладет мне руку на плечо и говорит:
– Все в полном порядке, друг. Ничего это не значит. Забудь.
И с испуганным видом удаляется в другой конец комнаты: не хватало еще с психом рядом стоять. Я проглядываю написанное психиатрами и вижу – дело швах! Первый написал:
Думает, что люди все время разговаривают о нем.
Думает, что люди все время глядят на него.
Гипнагогические слуховые галлюцинации.
Разговаривает сам с собой.
Разговаривает с покойной женой.
Тетка со стороны матери в психиатрической лечебнице.
Очень странный взгляд. (Ну, понятно, – это когда я спросил: «По-вашему,