И в этот момент раздался мелодичный пересвист, и конь лорда Гордана, обогнав экипаж, последовал впереди, увлекая наших лошадей за собой.
– Шраму путь известен, – уведомил нас младший следователь.
– У вас… удивительный конь, – со смесью восхищения и в то же время некоторой нервозности выдохнула миссис Макстон.
– Оркская лошадка? – весело спросил мистер Оннер. И, не дожидаясь ответа, добавил: – Мисс Ваерти, я прикрою задвижку, дует, еще простудитесь.
Мистер Уоллан не сказал ни слова, но мне хватило и взгляда. Очень выразительного взгляда.
Мы пересекли защитный барьер без каких-либо сложностей по причине наличия в экипаже лорда Гордана, миновали центральную часть города и подъехали к дому доктора Эньо. Нас встретил его помощник, уведомив, что доктор спит, практически свалившись с ног и едва ли сможет подняться, чтобы поведать нам о состоянии мистера Илнера.
Учитывая ситуацию, мне хватило бы и самого конюха, о чьем дальнейшем выздоровлении я могла позаботиться самостоятельно, но в этот момент к нам вышла миссис Эньо. Женщина была бледна как полотно и, сжимая платок, смятенно взирала то на миссис Макстон, то на мистера Уоллана, но не на меня. Только не на меня.
Да что же за день такой!
– Миссис Эньо, что случилось? – прямо спросила я.
Хрупкая женщина, вздрогнув, подняла на меня испуганный взгляд и одним махом выпалила:
– Мисс Ваерти, я понимаю, что вы приличная девушка и вам не пристало, но… Ассистенты Гилберт и Тоуа уже осмотрели мистера Эньо и…
Без каких-либо колебаний я сдернула шаль с плеч, передала ее миссис Макстон, которая не успела даже возмутиться, мистеру Уоллану вручила шляпку и перчатки и поспешила туда, откуда появилась миссис Эньо.
С моего пути отшатнулась горничная с подносом, на котором горкой лежали окровавленные платки, с трудом увернулся, убираясь с моего пути, лакей, едва не обронив ведро с водой, а второй ассистент доктора Эньо мистер Тоуа, вставший было в дверях, молча сдвинулся в сторону, открывая мне проход.
Это была спальня. Супружеская спальня. Запретное место, тайна из тайн, интимное пространство, о коем порядочной девице не следовало даже знать, особенно девице из обеспеченной семьи, в которых практиковалось раздельное проживание супругов, как минимум в ночное время суток. Примятая вторая подушка свидетельствовала о том, что здесь спала сегодня миссис Эньо, а стопка дамских журналов и сложенное вязание недвусмысленно указывали на то, что миссис Эньо в принципе спала здесь всегда.
Но лишь в этот вечер отдых был безжалостно прерван.
Доктор Эньо лежал на спине, его ночной колпак сдвинулся на глаза, под затылок была подложена подушечка, оставляя голову в запрокинутом состоянии, на лице, подушках, белом, расшитом мелкими розовыми розочками одеяле виднелись потеки крови. И, вероятно, ее было бы больше, если бы ноздри доктора не были заткнуты ватными тампонами, которые также уже пропитались кровью. Наличествовало истощение. Основательное, почти убийственное магическое истощение, и как следствие – сильнейшее кровотечение. Но проблема была даже не в этом, а в том, что в подобном положении вся кровь стекала по горлу, и дай господи, чтобы в желудок, потому как если кровь поступает сейчас в легкие…
– Вы в своем уме? – гневно вопросила я мистера Тоуа.
Молодой будущий определенно не самый лучший врач замялся, не зная, что ответить. А я не собиралась слушать.
Торопливо миновав пространство спальни, я в первую очередь избавила доктора Эньо от подушечки под затылком. Затем, резко перевернув врача на бок, убрала оба ватных тампона и едва не выругалась – он не дышал.
– О боже!