— Сделаю, сеньор! — заверил Диего, преисполнившись почтительности. У его босса такие знакомые! Знал бы он…
День я провел, как на иголках. Исцелял деток, улыбался их родителям, сам терзался мыслью: что делать? Этот, мать его, Вильям непременно узнает, что обломался. И кто это сделал. Ну, а дальше? Плюнет и уедет? Сомневаюсь. Для таких дельцов потерять огромные деньги, как серпом по яйцам. Знаю эту публику — был знаком с ней в прошлой жизни. Обозначив цель, они идут напролом. Если президента замочил, кто для него целитель? Мелкая букашка, которая сдохнет от естественных причин. Ни один эксперт не подкопается. Бросить все и убежать? Не проблема отыскать, да и прятаться замучаешься. У меня беременная жена…
Надо отдать должное буржую: комбинацию задумал блестящую. Смерть президента обрушит курс аргентинской валюты. Он ее скупит, а потом продаст, когда центральный банк Аргентины начнет тратить резервы. Заработает миллионы долларов. Знакомо. В 1998 году российские банки обрушили белорусский рубль. Скупили крупные суммы, а потом выбросили на рынок. Курс обвалился. Национальный банк задействовал резервы и лишился их, оставшись у разбитого корыта.[1] Без долларов на счетах и с похудевшим на треть рублем. Перед этим те же банки провернули аналогичную операцию с украинским карбованцем и другими валютами СНГ, ограбив молодые независимые государства. Ничего личного, просто бизнес. Излишне объяснять, что банки принадлежали иностранным владельцам или ими управлялись. Технологию грабежа бедных стран придумали не в России.
Перед обедом заглянул Диего.
— Британская делегация живет в «Плазе», — сообщил он. — Мистер Джексон тоже. Но сейчас они встречаются с членами правительства. Во второй половине дня посетят предприятия. В «Плазу» воротятся ближе к вечеру.
— Грасиас, — поблагодарил я. — Попроси Алонсо задержаться. Нужно съездить в «Плазу».
В этот раз Луис навязал мне телохранителя, я не возражал. Посидит в машине, в отеле ему делать нечего — там своя охрана. Ровно в девятнадцать я вошел в холл «Плазы» и направился к портье.
— Мне нужен мистер Вильям Джексон, — сказал, напуская на себя важность. — Он у себя?
— Извините, сэр, — покачал головой портье. — Но британцы попросили не пускать к ним посетителей.
— Нет проблем, — кивнул я. — Позвонить можно? Мы с Джексоном старые друзья.
Он поколебался, но набрал номер на телефоне. Протянул мне трубку.
— Хэлоу, — раздалось в наушнике.
— Здравствуйте, мистер Джексон, — произнес я по-русски. — Это Михаил Мурашко. Мы встречались с вами в Минске.
На мгновение в трубке замолчали. Неужели я ошибся?
— Вы звоните от портье? — наконец спросил он по-русски.
— Да.
— Ждите меня в баре.
Короткие гудки… Я вернул трубку портье и отправился в бар. Кроме стойки там имелись столики. Заказав бокал вина, присел за дальний, пригубил. Вкуса не почувствовал. Кажется, трясусь. Надо привести себя в порядок. Не воевать же сюда пришел и не умирать. Вряд ли лондонский буржуй решится на убийство — люди же кругом.
Он пришел скоро. Деловой костюм, белая рубашка, строгий галстук. Никакого шейного платка как в Минске. От дверей уверенно направился в мою сторону. Ну, так аура у меня какая!
— Добрый вечер, — произнес буржуй, подойдя к столику. — Скотч, — кивнул подскочившему официанту. — Я присяду?