Джонсон родился в городе Мобил, в штате Алабама. Он был вторым сыном в семье школьных учителей. Одноклассники издевались над ним из-за того, что у него не хватало переднего зуба. Тогда отец записал его в «Саутсайдскую академию бокса». Каждый день Джонсон изнурял себя тяжелыми тренировками: подолгу боксировал перед зеркалом, несколько часов прыгал через скакалку. Вскоре он стал принимать участие в соревнованиях и три раза подряд выигрывал «Золотую перчатку Юга». Его отобрали в олимпийскую сборную, и он поразил всех, когда в финальном раунде победил своего соперника, знаменитого русского боксера Руслана Александрова и выиграл золотую медаль. В следующем году Джонсон победил Романа Мартинеса в матче, за просмотр которого взымалась плата с каждого абонента. Этот матч вошел в историю за небывалое число просмотров.
Джонсон стал самым знаменитым боксером в мире. В скором времени он попал под влияние Ивана Козлова — американца русского происхождения, сделавшего себе состояние на торговле автомобилями. Козлов просто обожал различные единоборства, он встретил Джонсона на одном из боксерских матчей, после которого они стали друзьями.
Никто не знает, при каких обстоятельствах Джонсон пытался возродиться. Однако близкие к Козлову люди утверждают, что это решение было спонтанным. Несмотря на все старания, Джонсон впал в кому. Его знакомые ждали пять часов, прежде чем отвезти его в больницу.
У покойного остались жена и двое детей.
Глава 13
День труда.
Доктор Лорен Скотт
Рак, СПИД, свиной грипп, птичий грипп, атипичная пневмония, МРЗС, Эбола… С чего я взяла, что кто-то должен переживать из-за этого вируса НОЗК? «Если бы ты видела лица тех матерей, отцов и детей, пораженных всеми перечисленными выше болезнями, то работала бы над созданием вакцин от них и не обращала бы внимания на все, что связано с теми кровососами». Так мне сказал мой предыдущий директор после того, как я потребовала выделить дополнительные средства и персонал для проведения исследований. Все было совсем плохо, и я почти поверила в то, что он говорил правильные вещи. Чего мы достигнем, даже если найдем лекарство? Наверное, мне нужно было прислушаться к нему, но я искренне считала, что моя работа может спасти столько же людей, как и исследования, направленные на поиски лекарств от Эболы или рака. Хотя я уверена, что другим людям будет тяжело понять меня.
Однако в Центре ПКЗ многие сотрудники, помимо директора, отказались поддерживать меня. Мелкие конфликты, неизбежные на любом рабочем месте, теперь приобрели более личностный и зловещий характер. Раньше дни рождения сотрудников отмечали все, теперь нас разделяла невидимая Берлинская стена в зависимости от того, «чью сторону» ты представлял. Прежде нам оплачивали все расходы, теперь их внезапно оптимизировали и предоставляли только тем, кто был в фаворе у руководства. За два месяца у меня трижды были проверки. Меня даже обязали пройти аттестацию под угрозой штрафа из-за ложного заявления о том, что я неправильно расходую средства. Долгие часы я тратила на то, чтобы проверять все отчеты, прежде чем подписывать их. Мне нужно было убедиться, что их не подтасовали. В Центре ПКЗ установили камеры. По правде говоря, ассистент директора настаивал на том, чтобы камеры были установлены в каждом кабинете. Я стала возражать, так как это можно было квалифицировать как вторжение в частную жизнь — иногда мне нужно было переодеться в своем кабинете, прежде чем идти в лабораторию. Я выиграла эту битву, и камеры убрали. Но это не помещало Центру внедрить компьютерную программу, позволявшую читать все электронные письма и прослушивать звонки, которые поступали на телефоны, находящиеся в здании.
Сумеречные употребили всю свою власть, чтобы свести на нет попытки правительства изучить вирус. К тому же в Центре ПКЗ многие считали, что мои исследования вируса являются пустой тратой времени. И это также тормозило мою работу. К тому же многие заражались вирусом добровольно, желая преобразиться. Мы боролись не с заболеванием. И все же у меня было другое мнение на этот счет. Линия фронта была проведена, и я почти в одиночку вела борьбу с бюрократической машиной. И в этой битве любая директива или служебное письмо могли в одно мгновение лишить меня финансирования. К тому же против меня играл тот факт, что в первые месяцы работы я допустила много просчетов и ошибок.
Естественно, что первым делом я провела секвенирование генома вирусной РНК, по крайней мере, у 50 процентов имеющихся у меня образцов. В случае с данным вирусом сделать это было непросто. После многих месяцев, когда работа то стопорилась, то снова возобновлялась, я завершила частичное секвенирование, и тут к своему ужасу обнаружила после еще одной проверки данных с помощью компьютера, что используемые мною образцы были испорчены, так как подверглись воздействию солнца. В результате это привело к ряду изменений в образцах, и я не могла выделить точную РНК стабильного вируса.
Я уже представляла, какую официальную версию изложит Центр: исследования доктора Скотт подошли к своему логическому завершению, а вакцина так и не была создана. Пришло время выделить деньги на что-нибудь другое…
Отругав себя, первым делом я задала себе вопрос, как я могла оказаться такой безответственной? Возможно, я слишком увлеклась исследованием и не проявила должного терпения? Возможно, я просто не обращала внимания на мелкие детали, пока пыталась отыскать средство, способное уничтожить вирус? Но я точно знала, что никогда прежде не проявляла безответственности или беспечности по отношению к моим исследованиям. Наверняка, здесь имела место какая-то диверсия. Для этого достаточно было посветить на образцы лампочкой полного спектра. Но кто мог устроить эту диверсию? В тот момент я подозревала, что это был кто-то из сотрудников Центра. Однако я уже слишком давно вела эту игру, и подобные выходки не должны были помешать мне разобраться в загадке вируса НОЗК. И найти вакцину.
Разумеется, я все время вспоминала слова моей сестры: «Это все кончится слезами…». Да, вполне справедливо. Особенно, когда проблемы на работе отходят на второй план перед семейными делами. И почти все семейные дела были связаны с моей сестрой. Дженнифер старалась все время поддерживать со мной связь. По крайней мере, не реже, чем раз в два дня. И разумеется, все общение проходило на ее условиях. Скрепя сердце я была вынуждена завести аккаунты во всех мыслимых социальных сетях: Снэпчате, Фейсбуке, Инстаграме… На этом настояла Дженнифер, поскольку предпочитала общаться через соцсети, а не просто по телефону. Не то, чтобы я сама любила долгие разговоры, но это стало для Дженнифер еще одним аргументом в пользу того, чтобы считать меня, скорее, рациональным, нежели эмоциональным человеком.
По крайней мере, раз в несколько дней она отправляла мне сообщение, используя Снэпчат в качестве наиболее актуального для нее средства связи. Но в последнюю неделю от нее не было никаких сообщений. Ранее я отправила ей несколько сообщений через все социальные сети, в которых она была зарегистрирована. Я всегда чрезмерно переживала по поводу той или иной ситуации, и теперь у меня появился новый повод. Затем после еще одного спора с моим руководителем по научно-исследовательской работе, в результате которого я едва не расплакалась, я получила в Снэпчате сообщение от сестры, в котором содержалась ссылка на Ютуб. Я перешла по ней… нажала на воспроизведение и увидела на экране Дженнифер, которая зажигала на фестивале электронной музыки «Туморроулэнд» в городе Бом в Бельгии. Голубое небо и зеленая трава дополняли картину. Она выглядела спокойной, счастливой, ее тело покачивалось в такт музыке, а глаза были полуприкрыты.
Я попыталась вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой же свободной? Может, еще во время учебы в колледже? Летом на пляже в Висконсине, где я танцевала, веселилась с друзьями и не думала о завтрашнем дне.
Но на видео была Дженнифер, и я знала, что будет дальше, еще до того, как она успела мне об этом сказать. Ее улыбка и светящееся надеждой лицо говорили сами за себя. «Привет, Лорен! Знаешь что случилось? Правильно! Я встретила самого невероятного мужчину! Он кинорежиссер, и я помогаю ему со съемками нового документального фильма, который будет таким…»
На самом деле, я слышала это уже много раз. Только имена и род деятельности у этих мужчин всякий раз менялись.
Однако конкретно это имя я услышала впервые: Маэль Ру.
ebooksa