Первым к Элис со своей синдереллой явился Джордан Гибсон. Увидев его в рабочем комбинезоне, Элис обрадовалась: вдовец, он как-то пригласил ее на свидание, поужинать печеной треской, и вместо того, чтобы хранить добрые приятельские отношения, вдруг начал вести себя, будто сопливый юнец. Как будто теперь, когда оба овдовели, одного того, что он живет по соседству с Рейнджели, достаточно, чтоб пожениться и разрушить дружбу! Галстук-ленточку бантом завязал, челку бриолином намазал и зачесал так, что все морщины на лбу видны…
– О господи, Джорри, – сказала Элис, – ну и вид! Как персонаж из «Бонанцы»[93]!
– Аккуратнее, Элли, – ответил он. – Хоть бы чувства мои пощадила!
Обоих охватило веселье пополам с ужасом: о чем они только думают?
Его марка-синдерелла с надписью «Мадрид, штат Мэн», оказалась небольшим куском гипсокартона с вырезанным из журнала лосем. Поверх изображения зверя были наклеены детали костюма матадора – в том числе матадорская шляпа-монтера с мышиными ушами, сдвинутая слегка набекрень. Довершала коллаж обмотка из ленточек пищевой пленки, изображавшая мэнский дождь.
– Джордан, – восхитилась Элис, – да ты у нас просто Пикассо!
– Спасибо на добром слове, дорогая, – сказал он, чмокнув ее в лысинку на макушке.
Филиппа подняли и вынесли из комнаты, а затем Ранги услышал шум мотора. Они куда-то ехали. Куда бы это? Дорога, по большей части, была гладкой – машину только изредка потряхивало.
До ушей Ранги донеслось слово «радиация», и тут же все вокруг – вихрь клеток и нот – засверкало и оцепенело, будто кто-то электрическим выключателем щелкнул. Казалось, сердце Филиппа превратилось в батут. Резкий толчок швырнул Ранги о грудную клетку с такой силой, что он пролетел сквозь тонкую защитную завесу музыки, мимо спасительного туннеля, ведущего к уху, миновал горло… Встрепенувшись от неожиданности, Чудовищная Медуза хлестнула щупальцем, чтобы схватить его, но промахнулась, маленькие жуткие клетки либо растворились в ярком свете, либо слиплись друг с другом, а ноты арфы образовали туннель, ведущий в Филиппов мозг. Звуки тонули в его памяти, и Ранги не успевал хватать их! Но как же так? Это же его ноты, это же он сидел в чулане, взаперти, это в его груди играла арфа!
Кипя от ярости, судорожно корчась от яркого электрического света, Чудовищная Медуза метнулась вверх, и Ранги оказался в ловушке позади глаз Филиппа. Сквозь узкое горло чудищу не пролезть, но и Ранги больше деваться некуда.
Часть волосяных луковиц Филиппа погибла. Ранги швырнул вверх несколько нот, поднявшихся над кожей головы черной щетинкой, но тут же заметил, что и собственная его шкура линяет, облезает на глазах.
Войдя в спальню с пакетом «Федерал Экспресс», Софи разорвала обертку и выставила на стол ряд картинок. Дина важно расхаживала по комнате, Филипп сидел на кровати. Рядом с Филиппом, держа его за руку, пристроилась рыжеволосая юная девушка в синей джинсовой юбке, розовых резиновых шлепанцах и футболке, такой же полосатой, как плед. Подружка Филиппа? Ранги пришел в ярость. Как она может игнорировать его крики о помощи? Ведь рыжим положено держаться друг дружки! А его шкура – по крайней мере, то, что от нее осталось – имела куда более яркий, роскошный оттенок, чем ее волосы!
– Бабушка Элис устроила конкурс синдерелл, а ты, Филипп, будешь судьей, – объявила Софи. – Если уж ты не можешь посетить мировые столицы, столицы придут к тебе сами. Выбирай. Которая нравится больше всех?
– Рыжая, вытащи меня отсюда! – заорал Ранги.
– О, давайте посмотрим на Париж, – со смехом сказала Марта.
Ранги сердито нахмурился. Рыжая указывала на картинку с белками в расшитых блестками костюмах, раскачивающимися на трапециях (Ха! Он, Ранги, может прыгать с ветки на ветку без всяких липовых устройств!) среди еловых ветвей, как в Цирке дю Солей. Ель была острижена под Эйфелеву башню. Зубчики по краям картинки давали понять, что это марка. В правом верхнем ее углу значилось: «39 центов (грабеж средь бела дня!)», а понизу тянулась надпись «Париж, штат Мэн». Вдобавок, кто-то выколол белкам глаза и заменил их блестками.
– Думаю, тут приложила руку твоя бабушка, – сказала Софи.
– Так и слышу ее голос: «Вот вам, мерзкие твари! Глядя на меня, вы должны слепнуть!», – согласился Филипп.
Что ж, именно это Ранги говорил чудищам, заполонившим тело Филиппа, не так ли? Однако эти не ослепли. Только разозлились.
Марта так стиснула руку Филиппа, что его кровь заструилась быстрее, мощнее, Чудище малость отнесло в сторону, и толика ее любви достигла Ранги. Чудище тут же взревело и вернулось на место, но все же нельзя было не признать: Марта сумела послать Ранги чуточку Рыжины.
ebooksa