Домой я явился почти в два ночи. Мама с папой меня заждались.
– Где же ты был? – осведомились они. – Мы заезжали за тобой, но в игровом центре тебя не оказалось. Тогда мы позвонили Колину, и он сказал, что ни в какой игровой центр с тобой не ходил.
«Вот тормоз этот осси, – подумал я. – Неужели не знает, что друг друга нужно прикрывать?»
Я слишком устал, чтобы врать, и потому рассказал все, как есть. Родители здорово рассердились на мой обман, но влетело мне не так уж сильно.
– Просто захотелось развлечься, – объяснил я. – А ездить поездом не так уж сложно.
С этим они поспорить не могли. И, прежде, чем отправиться спать, решили позволить мне раз в месяц ездить поездом в Токио, если захочу. Только чтоб больше не врать насчет того, куда собрался.
– Ведь если бы с тобой что-нибудь случилось… – сказала мама. Голос ее задрожал. Казалось, она вот-вот заплачет. – Если бы с тобой что-нибудь случилось, мы даже не знали бы, где тебя искать.
К несчастью, способы пробудить в тебе чувство вины и у американцев имеются.
На следующее утро я поднялся и отправился на пробежку. А по пути решил заглянуть на капустную ферму и спросить Мидори. Ну, то есть, вот что подумал: раз уж у нас с самого начала неплохо пошло, может, здорово будет, когда рядом друг, который объяснит, что люди говорят, а то и японскому немножко научит. А то и… как знать? Сколько ей лет, я понять не сумел, но рассуждал так: дружить – это, конечно, круто, но вдруг у нас и что-то большее получится? Не может же она быть намного старше, верно?
Раздумывая обо всем этом, добежал я до развилки, свернул к дому ее отца и постучал в дверь. Навстречу мне вышел низкорослый, тщедушный старик.
– Мидори дома? – спросил я.
В ответ он нахмурил брови, скрестил руки на груди и с неожиданной злостью заговорил. Из его речи я не понял ни слова. Тогда он во весь голос крикнул:
– Ноу Мидори! – и захлопнул дверь прямо у меня перед носом.
Что бы все это могло значить? В недоумении я повернул обратно и углубился в лес, но вместо того, чтобы направиться домой, свернул на тропинку, что вела к храму.
Храм стоял на своем месте. Усеянные монетами и разноцветными шнурками ступеньки еще не успели просохнуть после утреннего дождя. Я сунул руку в карман шорт, отыскал монетку в сто йен, опустился на колени, положил ее перед запертой дверцей и сказал:
– Большое тебе спасибо.
И повторил по-японски:
– Аригато годзаимас.
А когда поднялся на ноги, позади храма мелькнуло что-то рыжее.
Я наклонился и заглянул за угол, надеясь увидеть мою рыжую лисицу, но ее там не оказалось. На утоптанной земле лежал ком рыжей с белым ткани. Я подошел, осторожно поднял его двумя пальцами, встряхнул… Да, тот самый. Костюм Мидори. Я оглядел поляну, но самой Мидори нигде не было. В голове тут же возник образ: вот она, без костюма, мчится по лесу, нагая фигурка мелькает в бамбуковых зарослях, прячется за кустом, смотрит на меня, стоящего неподалеку с ее шкурой в руках, сквозь зеленые линзы. Миг – и вот ее уже нет, а там, за кустом, сидит рыжая лиса, покрытая настоящим мехом, и наблюдает за мной нефритовыми глазами – настоящими, без всяких линз. Вот она, ее настоящая шкура!
ebooksa