Лаваль размяла листок, понюхала и отозвалась:
— Определенно Atropa belladonna, она же «сонная дурь».
— Красавка по-нашему, или бешеница, — кивнул Рух и задумался. В принципе ничего необычного, невзрачный кустик с грязно-фиолетовыми цветочками. Мимо пройдешь — не заметишь, если только ты не ученый, свихнувшийся на гербариях, или вдруг не задумал кого-то убить. Красавка ядовита от корней до кончиков стебля, вызывая учащенное сердцебиение, резкое повышение температуры, светобоязнь, судороги и смерть. Вопрос один — Варьке она нахрена? Для интереса, или мышей изводить? А может другое? Красавка сильнейшая защита от сглаза и черного колдовства. Эх, Варюха-горюха, почему молчала? Что хотела сказать? Загадки одни.
— Так, — Рух повернулся к Степану и Дарье. — Ничего страшного не случилось. Пока. Сидите на хуторе, в лес ни ногой, ясно?
— Ясно, Заступушка, ясно, — закивала Дарья.
— И засветло лучше вам в Нелюдово перебраться.
— Хозяйство не брошу, — грубо отрезал Степан.
— А если башку потеряешь? — предупредил Рух. — И ведь не только свою.
— Никуда не пойду. Если Варенька вернется, а меня нет?
— Степушка, может и правда уйдем? — осторожно попросилась Дарья.
— Иди, назад не приму.
— Степушка!
— Отстань, баба!
Рух прихватил графиню за локоть и выбрался из избы. В спину неслись звуки ожесточенного спора. Степан упрямился, Дарья настаивала, но исход был понятен и так. Никуда они не уйдут. Бортник упертый и гордости выше краев.
— Заступа, — позвал тоненький голосок откуда — то от самой земли.
Бучила наклонился, заглянул под сруб, и увидел в темноте грязную мордашку Филиппки.
— Ты чего тут, малой? Велено дома сидеть.
— А я убег!
— Смотри, добегаешься, батька шкуру спустит.
— Пущай догонит сперва, — заявил Филиппка. — А и догонит, не будет пороть. Он же мне не настоящий отец.