— Что это такое?
Священник обнажил зубы в ужасном оскале и подозвал мужчину подойти поближе.
— Ты девственник? — прошептал он. — А ? Ты девственник? Если так, сними свою рубашку, и мы станцуем весёлую джигу.
Мужчина отступил, бормоча:
— Колдовство... они околдовали его и посадили дьявола ему на спину.
— Колдовство! — это слово передавалось из уст в уста, когда они шли с высоко поднятыми факелами к дому. Они плевали в Харриет, били её по лицу и по спине, прежде чем ей удалось выбраться из сада и выбежать на пыльную дорогу, которая вела в деревню. Когда она шла по узкому мостику, она не смотрела вниз на тёмные воды реки, на тело мистера Дэйла, плывущее по воде лицом вниз. Она, однако, посмотрела назад и увидела огромные алые языки, которые пытались лизать голубовато-стальное небо. Усадьба Дануильямов горела.
Она шла дальше по дороге, — жалкая, согбенная фигура, бредущая по короткой, но опасной тропе, которая отделяет колыбель от могилы. Её белая спина блестела в солнечном свете.
Немного позади нечто передвигалось зигзагами через луг, перескакивая через изгороди, запрыгивая на нижние ветви случайно попадающихся деревьев. Оно приблизилось к воротам, которые выходили на пыльную дорогу. Там оно остановилось; сморщенная, скукоженная голова склонилась в одну сторону. Шаркающий звук усталых, неуверенных шагов раздавался вдоль дороги; они миновали ворота и направились за низкую терновую изгородь.
Джим-Попрыгунчик прыгнул.
Странница
Дом на заднем плане был старым, мужчина в шезлонге был молодым, лужайка и окружающий её сад были пропитаны солнцем, а девушка на скамейке, расположенной позади третьей розовой клумбы слева, была призраком. Питер не чувствовал склонности к призракам; можно сказать, он был уверен, что никогда раньше не видел фантомов, поэтому для него было не важно, верить в их существование или нет. Если бы его спросили, он бы пожал плечами, улыбнулся и просто заявил: «Я не знаю». А теперь он знал. Девушка на скамейке была призраком.
Скамейка стояла в некотором отдалении, примерно в тридцати или сорока ярдах, и солнце светило ему прямо в глаза, поэтому ему следовало сосредоточиться. Она была молодой, с бледным лицом, обрамлённым чёрными, как ночь, волосами, длинное белое платье облекало её тонкую фигуру, как саван, её изящные руки лежали, сцепленные, на коленях, и она смотрела куда-то вниз. Этюд в белом, что-то из живописи Рафаэля; солнце не касалось её, лёгкий ветерок отказывался ласкать её волосы, скамейка не замечала её присутствия; она была фантазией, вторгшейся в реальность.
— Кэтрин, — нежно позвал Питер, и золотоволосое создание повернулось и искоса взглянуло на него.
— Да?
— Что это за девушка вон там? Темноволосая девушка на скамейке?
Кэтрин обернулась и посмотрела через плечо.
— Какая ещё девушка?
— Я сказал тебе: та, что на скамейке рядом с розовой клумбой.
Кэтрин присела и заслонила глаза красивой ладонью.
— Ты разрываешь меня — скамейка пуста.