– У меня уже не осталось времени донести твой груз до дома.
– Я провожу тебя обратно, к зарядной платформе, – отвечает Айрис, как будто не слыша его. – Там попрощаемся. Черт с ним, с колесом, потом заберу.
Все еще держась за руки, они идут, теперь уже не спеша.
На дальнем конце площади Чип вдруг начинает голосить пронзительным, неестественно бодрым голосом:
– Раз ты неплохо провела время, к чему прощаться? Брось еще жетон, и продолжим! Давай же, заплати и получи еще полчаса преданности! Что скажешь, Айрис, подружка?
Робот умолкает.
Они в молчании пересекают улицу и проходят почти целый квартал, прежде чем он снова подает голос.
– Очень противно было?
– Да нет. Наплевать. А вот на что
– Я не сожалею. Сожаление – обратная сторона желания, а желать я не умею, ты права. Но я могу услышать, когда музыкант берет неверную ноту.
Они доходят до угла. На счетчике меньше четырех минут.
– Однако ты можешь загладить свою вину.
– Как?
Айрис наклоняется и целует Чипа в холодные губы. По ощущениям – как будто со своим отражением в зеркале целуешься.
– Ты сумел стать хорошим подарком, Чип. Сводил меня на верхушку Спицы. Показал солнце и звезды. Спас от шантажа и вернул обратно на землю. На целый час ты подарил мне жизнь, которую я вела, пока папа был здоров.
– И это меня извиняет?
– Не совсем, – улыбается она. – Еще кое-что. Пойдем со мной.
Робот шагает следом, мимо зарядной платформы, к подъему на эстакаду. Они поднимаются по ней до тех пор, пока не оказываются над рельсами. Айрис оседлывает широкую каменную балюстраду – одна нога над тротуаром, другая над шоссе, аквариум между ними.
– Чип, можешь залезть сюда и сбросить эту штуку прямо перед поездом? Я боюсь не рассчитать время. Они жутко быстрые.
– Это ведь подарок от отца.