Братья Карамазовы. Продолжерсия

22
18
20
22
24
26
28
30

А «кошатина» между тем заканчивала:

Как ты – мы, быть может, послужим

Лишь почвой для новых людей,

Лишь грозным пророчеством новых

Грядущих и доблестных дней…

Но знаем, как знал ты, родимый,

Что скоро из наших костей

Подымется мститель суровый,

И будет он нас посильней!..

Последние слова о «мстителе суровом» вновь пронзили Алешу. Кошка явно издевалась, перепевая строфу Красоткина, которая так неожиданно и ужасно исполнилась и исполнялась вот сейчас – прямо на глазах. Кстати, на полу остались, похоже, только красоткинские глаза, но Алеша уже не мог смотреть внутрь клетки – от обуревающих его чувств он плотно зажмурился и даже покрыл свое лицо рукой. А когда убрал руку и открыл глаза – оказалось, что он снова, как и раньше, поспешает за шагающим впереди Смердяковым, рядом с которым, как ни в чем ни бывало, бежала та же самая «кошатина». От обуревающих его чувств Алеша просто не мог не прорваться вопросом:

– Что.., что это мы видели?

– Я же вам, сударь, уже пояснял, – сухо ответствовал Смердяков. – В аду каждый переживает последствия своих самых неправедных-с поступков. И не только поступков, но и доподлинных намерений. Так сказать: готовность к действию равна самому действию. У нас здесь так-с.

– Но кто…, кто его разрывал?

– Природные обитатели-с сего скорбного места. На мужицком произношении они именуются-с чертями. А в церковном – бесами.

– Как природными?

– Да будет вам известно, Алексей Федорович, что инферналенный ад сей первоначально не был предназначен-с для людей. А вот для них, этих падших аггелов, и был-с определен Творцом. А люди сюда попадают за сходство в ними своей природы-с, своих поступков и намерений.

– Но почему я их не вижу?

На этот вопрос Алеша удостоился иронического поворота головы Смердякова:

– А вы уверены, сударь, что не лишитесь разума-с, если их увидите? Это есть большая милость Божия, что живые не могут видеть аггелов. Не приспособлены земные рассудки, так сказать, для созерцания такого беспримерного безобразия-с. Только в некоторых подобиях…

И после этих слов Смердяков как-то грустно, но со значение взглянул на свою спутницу. Та особенно отвратительно заулыбалась, заурчала и стала на ходу тереться о его ноги. Но Смердяков вдруг резко остановился и обернулся к Алеше, который едва с ним не столкнулся. Какая-то перемена произошла в его облике, до того спокойном и почти созерцательном. Что-то беспокойное, даже как бы злобное отразилось в его глазах, направленных в упор на Алешу: