Она не всегда была одна. Когда-то у нее была собака. Собака была ее Уит-компаньоном и подругой. Но ни одна собака не живет вечно, и лишь немногие живут так же долго, как и человек, и поэтому пришел печальный день, когда женщина осталась в одиночестве. С тех пор она была одна. Или она думала, что одна.
Ранним утром она встала с постели, поскользнулась и упала. А когда она попыталась подняться, то не смогла: у нее было сломано бедро. Она позвала на помощь, но никто не услышал и никто не пришел. Все день, всю ночь и весь следующий день она лежала на полу. От голода и жажды голос ее ослаб. Она начала бредить. Став собакой, она побежала по улицам города. И вот, как собака и будто во сне, она встретила молодого человека и сказала ему: «Моя хозяйка нуждается в вашей помощи. Следуйте за мной, пожалуйста, я умоляю вас».
Она пришла в себя на руках человека, который поил ее холодной водой. — Я увидел собаку во сне, и она привела меня сюда, — сказал он ей. Он спас ей жизнь, и, хотя она медленно поправлялась, всегда ходила с палкой и прихрамывала, после этого они стали друзьями.
Я убедилась, что отец уехал, выскользнула из постели, взяла одну из маминых ароматических свечей в тумбочке и зажгла ее от огня камина. Я поставила ее в подсвечник на полу и вытащила из сундука с зимней одеждой теплый шерстяной халат. Не люблю большие сундуки. Крышка, конечно, красивая, с птицами и цветами, но какая же тяжелая. Мне не хватило роста, чтобы открыть ее полностью, так что я держала ее одной рукой, а другой рылась в глубине. К счастью, халат лежал сверху, и колючая шерсть сообщила моим пальцам, что я нашла, что искала. Я схватила его и отскочила назад, позволяя крышке сундука упасть с глухим стуком. Завтра, решила я, надо попросить отца открыть сундук и переложить теплую одежду в ящик поменьше, который он сделал для меня. Ночной ветер надувал нам зиму. Скоро будет новолуние.
Я натянула халат поверх рубашки и надела теплые чулки. Обуваться я не стала. Мои домашние туфли были слишком узкие, не налезли бы на толстую шерсть, а старые сапоги — слишком тяжелые для того, что я собиралась сделать. Я взяла свечу, открыла дверь и выглянула в коридор. Все было тихо. Я выскользнула, позволяя двери прикрыться за мной. Наконец-то у меня появилось время исследовать секретный проход так тщательно, как мне хотелось. С тех пор, как я увидела его, ни о чем другом уже думать не могла. Я хотела пойти туда с того момента, как мы вернулись с овечьего пастбища, но потом был обед, а после отец все время держался рядом со мной, беспокоясь что придется оставить меня одну на ночь. Глупо. Будто я была не одна каждую ночь, когда он сидел в своем кабинете, и не спала в своей постели. Что может измениться, если он уедет?
В камине в кабинете отца еще тлела кучка углей. Я добавила одно полено, чтобы стало светлее и теплее. В ящике его стола взяла две высоких свечи. Потом, как и он сегодня днем, я убедилась, что занавеси на окне плотно задернуты, закрыла дверь кабинета и передвинула тайную щеколду в ее ложной петле. Когда открылась узкая дверь, дом обдал меня ледяным сквозняком древних загадок. Я вдохнула его и почувствовала, как наполняюсь ими. С подсвечником в руке я шагнула в узкий коридор.
Сначала я пошла в маленькую комнату, которую показал мне отец. Я внимательно ее исследовала, но ничего нового не нашла. Приятно было сидеть там одной, в желтом круге света свечи, и обдумывать, как я положу книгу на полку, а рядом с ней — чернильницу и перо. Никогда не понимала, как сильно я мечтаю о своем собственном месте в доме. Спальня всегда казалась мне огромной и холодной комнатой. С таким же ощущением я могла спать в центре стола в столовой. Здесь я чувствовала уют и безопасность. Я решила, что в следующий раз надо будет принести тряпку, чтобы убрать паутину и навести порядок, и захватить подушку с одеялом. На стенах хорошо бы развесить картинки. Было так приятно представлять, что я могу сделать здесь, что я задержалась, пока моя ароматная свеча не сгорела почти полностью. Я зажгла одну из свечей отца. Я быстро решила, что здесь должен быть небольшой запас. И сейчас самое время начать. Я положила вторую свечу отца на полочку, и погасила мамину ароматную свечку. От нее поднялась тонкая струйка душистого дыма. Я положила огарок на стол, рядом поставила подсвечник. Сюда надо принести саше, которые мы с мамой делали из роз и жимолости. Как мне хотелось заполнить этот маленький кабинет своими личными вещами! Курага, изюм. Твердые колбаски, которые я так любила жевать. Это стало бы уютным местом для чтения, рисования, письма. Моя собственная крошечная комнатка.
Новая свеча напомнила мне о том, что время идет. Мне хотелось посмотреть другой коридор, который я видела раньше. Я вспомнила: отец говорил, что он ведет к двум другим входам, в спальне и в кладовой. Кладовая была на нижнем этаже, позади кухни, а спальня моих родителей — в основной части дома, наверху. Таким образом, должны быть лестницы, рассуждала я, и тут же решила, что нужно изучить все это.
Я вернулась к пересечению проходов и, вместо того, чтобы спуститься в кабинет, пошла в другой коридор. Я заметила, что он обшит стеной с темным деревом, и подумала, что он гораздо старше, чем тот, первый. Отец предупреждал, что его давно не использовали. Затянувшая его паутина шипела и дергалась от пламени моей свечи. Проход повернул сначала в одну сторону, а затем другую, он огибал стены комнат. Одна стена была выложена кирпичом, от нее тянуло холодом. От сквозняка пламя задергалось, и я прикрыла его рукой. Кажется, я уже была в основной части дома. Я поспешила вперед, минуя голые мышиные косточки, лежащие здесь так долго, что запах давно выветрился. Я нашла еще две смотровые щели, каждая была прикрыта крошечной крышкой. Я поставила свечу и попробовала посмотреть, где я, но в комнатах было совершенно темно. Я плохо представляла, в каком месте дома нахожусь, и даже не могла сказать прошла ли я уже через спальни и гостиные.
Я подошла к месту, где коридор разделялся не на две, а на три части. Похоже, дверей было больше, чем говорил мне отец. Первый, который я выбрала, совершенно разочаровал меня. Он был короткий и привел меня к глазку и лавочке под ним. Я снова поставила свечу и с небольшими усилиями оттолкнула крышечку в сторону. И поразилась: за стеной была моя собственная спальня. Огонь еле тлел, но света было достаточно, чтобы оглядеться. Я была на стороне камина и могла видеть свою кровать внизу. Я подумала, нет ли секретного выхода в этот коридор из моей спальни, и медленно провела рукой по стене в поисках какой-нибудь задвижки или петли. Но если что-то и было, я ничего не нашла. Меня это огорчило, ведь как было бы замечательно, если бы я смогла попадать в свое новое убежище прямо из спальни!
Я вернулась к пересечению туннелей, решив больше не медлить, ведь свеча догорела почти до половины. На будущее мне нужна лампа. Я была уверена, отец никогда не оставит мне лампу и не разрешит побродить одной по стенам Ивового леса. Заметит ли он, что я взяла одну из швейной комнаты мамы? Он избегал этой комнаты со дня ее смерти. Я почувствовала острый стыд при мысли, что придется что-то делать за его спиной, чтобы получить то, что мне нужно, не больше. Я была совершенно уверена, что он плохо знает мои способности. Значит ли это, что я должна ограничивать себя его представлениями? Не думаю.
Следующий путь я выбрала наугад. Он петлял туда-сюда сквозь стены, и пару раз я протискивалась в очень тесные уголки, куда бы не пролез взрослый человек. Я спустилась по грубо вытесанным ступеням, а потом — еще ниже. Тут я столкнулась с грызунами и замерла, услышав мелкий топоток вокруг. Крысы и мыши меня не заботили. Крысы не воняют так, как мыши, но мне не нравятся их глаза-бусинки. Помет вдоль стены становился все гуще, а запах мочи сильнее. Я нашла две выгрызенные норки: очевидно, грызуны обнаружили этот безопасный и простой проход и использовали его, из чего я сделала вывод, что он ведет к кладовке.
И не ошиблась. От моей свечки осталась только четверть, и я решила, что должна выйти здесь, прежде чем она оплывет и оставит меня в темноте. Рычаг для открытия панели находился рядом, и, хотя он был тугой, я тянула его, пока не услышала щелчок в стене. Я толкнула то, что должно было оказаться дверью, но она лишь слегка качнулась. Она была устроена как качели, и когда я протянула руку через получившееся отверстие, то почувствовала мешки с горохом или фасолью, наваленные с той стороны. Я потолкала их, но они были тяжелые и не поддавались. Я не могла здесь пройти.
Пора было покидать мой лабиринт. Я закрыла потайную дверь в кладовке и направилась обратно, чувствуя сонливость и начиная замерзать. Я запуталась в плотной паутине, и пришлось остановиться, чтобы убрать ее с лица. Только сейчас я заметила, что мой халат весь в пыли и грязи. Смогу ли я очистить его сама, чтобы избежать расспросов? Уверена, отец не одобрит этой одиночной вылазки.
Я достигла развилки и повернула в сторону кабинета. Ноги замерзли, и холод пополз выше. Я почувствовала щекотку на шее и чуть не уронила свечу. Я поставила ее на пол и пальцами расчесала волосы, убирая паутину. Несмотря на мои усилия, паука поймать не удалось. Я взяла свечу и пошла дальше. Полумрак прохода, казалось, давил на мои веки. Как хорошо было бы вернуться в спальню, под одеяла.
Я снова поставила свечу, чтобы убрать паутину с дороги. Я спустилась вниз по коридору и свернула за угол, прежде чем поняла, что такой плотной паутины быть не должно, ведь я уже проходила здесь. Я остановилась, подняла свечу и оглядела узкий коридор. Нет. Не было никаких признаков, что я здесь уже проходила. Паутина и пыль на полу были нетронуты. Я оглянулась и с радостью заметила, что мои следы хорошо видны. Поиск пути назад казался не сложным, и я пошла быстрее.
Когда я вернулась к развилке, от свечи остался совсем маленький огарок. Я рассердилась на себя, что оставила вторую свечу в маленькой комнатке. Но я уже близко и скоро вернусь в кабинет отца. Я с тоской подумала об очаге и понадеялась, что полено, которое я в него подкинула, все еще горит. Я поспешила вперед по своим собственным следам. Темные дощатые стены, казалось, сдвигались от дрожащего света свечи. Я слегка поправила фитиль, чтобы воск капал в подсвечник. Теперь пламя стало больше, и я увидела, как же мало осталось от свечки. Заблудившийся сквознячок от каменной стены чуть не задул ее. Я прикрыла пламя и замерла, задумавшись. Что если я повернула не туда? Была ли кирпичная стена на пути к кладовой? Или она была в коридоре, который вел к глазку в моей спальне? Я прикрыла уставшие глаза и вдруг не смогла вспомнить. От моих следов уже не было никакой помощи. Мышиный скелет! Где я видела мышиный скелет?
Я стояла и смотрела на угасающее пламя.
— В следующий раз, — сказала я сгущающейся тьме, — в следующий раз я принесу мел и отмечу каждый коридор.
Сквозняк забрался под халат. Я повернула назад. Теперь спешить было нельзя, пламя танцевало на последнем кусочке фитиля. После того, как я дошла до первой развилки, я пообещала себе, что все будет в порядке. Даже если свеча погаснет, я могу найти дорогу назад на ощупь. Или не могу? Я изгнала из мыслей страх перед крысами. Мой свет разгонял их, и они, конечно, никогда не решатся уйти далеко от кухни. Крысы остаются там, где еда.
ebooksa