— Ладно, посмотрим, как вечером роты идти будут, — решил Алексей. — Вдруг егеря сами о ночлеге в поле запросят, тогда извините, на бивуак придётся встать, — и, откинувшись назад, вытянул ноги. — Никита, через полчаса толкнёшь меня, глаза после сытного обеда слипаются, подремлю чуток.
Солнце, подсвечивая красным небо, садилось за Южным Бугом в степь.
— Ох ты, закат какой багряный, словно пожар небесный! Похоже, к сильному ветру такое, — проговорил идущий впереди Кожухов. — Это хорошо, что жильё совсем рядом, не хотелось бы тут в буранной степи опять маяться. Никакого укрытия ведь до самого Ингульца нет.
— Поспеть бы ещё до жилья, Лука Назарович, — отозвался шагающий рядом Южаков. — Ноги гудят, той прыткости, какая прежде была, совсем уже нет. Устал шибко.
— Ну вот и шёл бы тогда во временный эскадрон, — проворчал командир плутонга. — Предлагали же тебе, как шибко знающему лошадей. Сам ведь туда, Ванька, не схотел идти. Теперяча вот терпи. До привала совсем немного топать осталось, а там ужин, передышка — и вёрст через десять уже и через Ингул переправа будет. Лишь бы только пурга нас не догнала, — и он опять озабоченно посмотрел на малинового цвета небо.
— Егеря! — послышалось из головы колонны. — После ужина на ночёвку встанем или дальше пойдём?
— Пойдё-ём! — загомонили хором роты. — Чего же на снегу-то спать, когда жильё совсем рядом?
— Я к зазнобе хоть босым, а хоть и в исподнем бы прибёг, вашвысокоблагородие, только не держите! — донёсся весёлый крик спереди.
В ответ ему раздался громовой хохот егерей.
— Ну, коли тебе так нужно, Евграфович, тогда конечно, тогда идём! — ответил полковник. — Только ты уж не разнагишался бы раньше времени. Куда ж так спешить-то? Ещё ведь полтора десятка вёрст до зазнобы. А ну как смёрзнется всё?
Колонна опять зашлась в хохоте.
— Федя Лужин, старший из дозорных унтеро́в, — вытирая выступившие из уголков глаз слёзы, проговорил Кожухов. — Он это, Цыган, точно его голос. Ох и шлында, хотя ведь и меня годами старше!
Стряхнув усталость, роты пошли быстрее. Через пару часов в темноте устроили небольшой привал. Отужинали, немного отлежались и пошли дальше.
Небо только-только начало сереть, когда колонна подошла к пригороду. Караул из гарнизонных заспанных солдат с удивлением взирал на выступающие из темноты ряды егерей в тёмно-зелёных шинелях. Длинная жердина в чёрно-белую полоску была сдвинута на обочину, а рядом с капралом стоял сержант Аникеев из конно-егерского эскадрона.
— Господин полковник, — кивнул он на идущего вслед за головной ротой офицера, — команду-то своим дай, дурень! Чего рты все раззявили, совсем никакого порядка у вас нет!
— Смирн-на! — рявкнул тот, взяв фузею на караул.
Усталый офицер козырнул и прошёл мимо.
— Во-от, ну хоть так, — проговорил сержант. — Совсем вы тут в гарнизонной тиши обленились. Ничего-о, теперь-то с нами веселей будет.
Возле слияния Ингула с Бугом высились на берегу корабельные остовы, словно диковинные скелеты огромных вытащенных на сушу рыб. Тут кипела жизнь. Даже ночью при свете факелов копошились у стапелей, штабелей брусьев и досок люди. Слышалось тюканье топоров и визг множества пил. Работники отложили в сторону свои инструменты и с любопытством взирали на огромную растянутую колонну из солдат и повозок.
За два года отсутствия Алексея город сильно разросся. Вдоль прямых улиц стояли большие каменные и деревянные дома — как государственные, так и личные. Много было не завершённых, около которых виднелись штабеля кирпича и горы тёсаного камня. Ближе к центру, возле большой площади белели строения каменных торговых рядов и виднелся Потёмкинский Спасский дворец.