Русские войска, взяв второй, внутренний оборонительный вал, ворвались в городские кварталы Праги. Поляки бились ожесточённо. Из окон и дверей зданий по русским стреляли, на головы им скидывали камни и тяжёлые предметы, и солдаты, врываясь в дома, уничтожали защитников, а зачастую и всех, кто там был. Жестокое сопротивление, справедливость мести за погибших в весенней резне требовали отмщение. Ярость штурмующих достигла наивысшей точки! Они уже не разбирались — мирный перед тобой горожанин или же вооружённый враг. Умерщвлялись все. Ещё совсем недавно насмехавшиеся над русскими и убивавшие безоружных, поляки в панике бросились к мосту. Со страшным грохотом, руша окружающие строения, в городе взорвался пороховой магазин.
К мосту сбегались толпы мирных жителей и бросивших оружие польских солдат. Некоторые из них кидались в ледяную воду широкой реки и тонули.
— Нужно их всех выводить отсюда! — кивнул на мечущихся у Вислы поляков Егоров. — Ещё немного — и сюда ворвутся с города те, кто его штурмовал, и начнётся настоящая резня! — Вас никто не тронет! Все сюда, под нашу защиту! — крикнул он бегущим перед валами. — Знающие польский язык, переводите!
Вскоре перед фортом в окружении егерей уже кучковалось несколько сотен поляков. В основном это были женщины и дети, примкнуло к ним и несколько десятков бросивших оружие жолнёров. Цепь гвардейцев с примкнутыми на ружьях штыками постепенно расходилась в сторону, и за неё, видя своих соотечественников, сбегались всё новые и новые сотни жителей.
Под барабанный бой с развевающимся знаменем колонна прошла вдоль Вислы на север и потом свернула к русскому лагерю. Там, под охраной карабинеров Северского и Черниговского полков, уже собралась огромная толпа поляков. Вскоре к ней присоединились ещё три с половиной тысячи спасённых душ.
24 октября 1794 года Прага была взята. Очень важная дата! Ведь именно 24 октября по старому стилю, 4 ноября по новому, Москва была очищена от польских захватчиков в 1612 году. И теперь остаётся лишь подивиться скрытому символизму… Ну-у или опять же гению Суворова. Ему же приписывают одну из знаменитых поговорок прошлого: «Русскому здорово, а немцу смерть!» Как рассказывает писатель 19 века Фаддей Булгарин, родилась она именно во время Пражского штурма. Дело было так. Русские солдаты, очищая здания от неприятеля, ворвались в одну из аптек пригорода и обнаружили там большую зелёную бутыль-четверть[15] чистейшего спирта. Решив снять с помощью оного стресс и привести свои весьма расстроенные чувства в порядок, они стали его натуральным образом распивать и громко нахваливать. И надо же было такому случиться, мимо пробегал коновал от полковой артиллерии — немец от роду.
Запыхавшийся «армейский ветеринар», решив по простоте душевной, что солдаты с таким явным довольством пьют воду (это только немец мог такое предположить), принял от них добрую чарку. Выпив одним махом которую, он тут же свалился с ног, сердешный, и помер.
Когда Суворову донесли об этом происшествии, он вздохнул печально и глубокомысленно изрёк: «Вольно же немцу тягаться с русскими! Русскому здорово, а немцу смерть!»
Так-то вот!
На следующий день после штурма, 25 октября Александр Васильевич принимал делегацию из Варшавы на берегу Вислы среди груды поверженных тел, где и продиктовал весьма мягкие условия капитуляции. Послам же польского короля он ответил кратко: «С Польшею у нас войны нет. Я не министр, а военачальник: сокрушаю толпы мятежников!»
Рабочие команды приступили к ремонту моста, и 28 октября русские войска в парадном строю, под барабанный бой, с распущенными знамёнами вступили в Варшаву. Александр Васильевич проявил в очередной раз мудрость и гуманность по отношению к поверженным, взяв в город только те полки, которые не были в составе вырезанного весной гарнизона. Суворов ехал впереди в простеньком мундире, словно подчёркивая тем самым незначительность повода. На Варшавском берегу он был торжественно встречен магистратом, преподнёсшим ему хлеб-соль, городские ключи, символизирующие капитуляцию, и золотую табакерку с надписью «Варшава — своему избавителю».
Войска шли по городской улице к центральной площади Варшавы. Удивительно, Алексей вглядывался в лица горожан — они были счастливые! Лицемерные потомки Ляха, вне себя от радости, что их минула ужасная участь, рукоплескали и скандировали: «Виват, Екатерина! Виват, Суворов!»
— Раз! Раз! Раз-два-три! Взяли ногу, егеря! Твёрже шаг! Пусть видят поляки, как идёт русская гвардия!
Заключение
Прежде чем идти на переговоры с русскими о мире, султану Османской империи Селиму III хотелось восстановить престиж своего государства хотя бы одной победой. Но плачевное состояние турецкой армии и флота, огромная брешь в казне не позволяли надеяться на продолжение сколь-нибудь эффективного противостояния. В итоге, несмотря на интриги и обещания в поддержке со стороны Британии и Пруссии, Османская империя была вынуждена подписать Ясский мирный договор, закрепляющий Крым и Бугские земли за Российской империей. Граница между противоборствующими сторонами отодвигалась до Днестра.
Также Турция подтвердила действие Кючук-Кайнарджийского договора и навсегда уступала России Крым, Тамань и Кубанские земли. Блистательная Порта обязалась уплатить контрибуцию в двенадцать миллионов пиастров (семь миллионов рублей). Но граф Безбородко, ведущий переговоры после смерти Потёмкина, после того как эта сумма была внесена в договор, от имени императрицы отказался от её получения, ибо финансовые дела Турции после второй войны с Российской империей и без того находились в страшном расстройстве.
Ясский мирный договор ещё не открыл для России доступ к Дунаю и на Балканы, но принёс ей обладание всем Северным Причерноморьем и заставил считаться с ней всем мировым державам. Российская империя получила передышку в череде бесконечных войн. Теперь можно было заняться внутренними делами и освоением приращенных огромных территорий на юге.
Последние годы правления Екатерины II многие историки отмечают ослаблением её творческих способностей, явным застоем в общественной жизни, разгулом коррупции и фаворитизма. Об императрице ходят слухи как о распутной, похотливой, жадной до любовных утех женщине, у которой якобы были многие сотни любовников. Как всегда это и бывает, такие слухи весьма преувеличены. Да, действительно, любовников было немало — возможно, за всю жизнь около трёх десятков, — но в те времена в высшем свете, причём всех европейских держав, господствовали гораздо более свободные нравы. Оставаться верными супругами зачастую считалось каким-то чудачеством и блажью. Как восклицала одна из героинь пьесы Александра Сумарокова: «Я не посадская баба, чтобы своего мужа любить!» Волокитство, донжуанство и любовные приключения в дворянской среде 18 века были в моде. Екатерина II в этом плане ничем не отличалась от своих современников. Одновременно с этим она была женщиной сентиментальной и необыкновенно чувственной. Лишённая счастья быть любимой женой, она искала среди любовников не сиюминутного партнёра, ей нужна была любовь и искренняя дружба, в чём она и сама признавалась в переписке с Дени Дидро и Вольтером. И всякий раз императрица приходила к выводу, что её нынешние фавориты не соответствуют тем взыскательным требованиям, которые она к ним предъявляла. Следовал очередной болезненный разрыв, и вскоре она опять была готова обманываться.
Кандидатов на вакантное место было, разумеется, в избытке, ведь оно несло власть, признание и деньги, причём большие, огромные деньги. Сам фаворитизм той эпохи при Екатерине стал почти государственным учреждением и может служить примером если не колоссальной коррупции, то чрезмерного расходования средств точно. Так, по подсчётам современников, подарки лишь одиннадцати фаворитам и расходы на их содержание для казны составили более девяноста трёх миллионов рублей, теми ещё деньгами! Что превышало размер целого годового бюджета страны! Екатерина как бы покупала любовь своих фаворитов, она словно бы «играла в любовь», но любовь эта обходилась государству слишком дорого. Кроме необычно щедрых подарков, её фавориты награждались орденами и генеральскими чинами, не имея, как правило, при этом никаких воинских заслуг. Например, ещё будучи совсем юным, Александр Ланской успел за три года «дружбы» с государыней получить ордена Александра Невского и Святой Анны, польские ордена Белого Орла и Святого Станислава, а также шведский орден Полярной звезды. Будучи, пожалуй, самым скромным и порядочным из всех фаворитов, он тем не менее стал генералом-поручиком и нажил состояние в размере семи миллионов рублей.
А вот у последнего фаворита Екатерины Платона Зубова, как писал его современник, французский дипломат Массон, было столько наград, что он был похож «на продавца цветных лент и скобяного товара».