— Александр Павлович, ну как же так? — качая головой, проговорил Егоров. — А если бы казаки к вам не поспели?.. Болит? Ты лучше присядь на чурбак.
— Ничего, Алексей Петрович, оправился уже, — произнёс Рогозин, трогая повязку на голове. — Постою я лучше — и насиделся, и належался в пути. Первые пять дней земля под ногами шаталась, сейчас-то на ногах уже твёрдо стою. Дурень я, сам понимаю теперь, что весьма неразумно поступил. Нужно было весь обоз мне у реки оставлять и потом уже всем вместе дальше идти, но вот же, словно бес попутал. Хотел ведь как лучше, дабы не задерживать колонну, чтобы передовые лагерь на ночёвку разбили, а тут и мы к ним подтянулись. А эти злыдни, оказывается, в засаде сидели, поджидая слабых. Ребяток жалко. Семь раненых постреляли и порубили, и ещё четырёх обозных. Одиннадцать егерей потеряли у какой-то дурацкой речушки! Не во всякой битве такие потери бывают!
— Царствие небесное погибшим! Вечная память егерям, — сняв каску, перекрестился бригадир. — Не вини себя, Александр Павлович. Если бы не твоя отвага, все бы там легли. И не было бы у полка лазарета. А он нам очень скоро понадобится. Пока вы сюда шли, наш корпус разбил отходящий под напором генерала Дерфельдена большой отряд поляков под Кобылкой и ещё один на переправе. У нашего полка один убитый и три раненых. Отряд Дерфельдена после этого перешёл в подчинение к Суворову, и у него теперь под началом аж двадцать тысяч солдат. По приказу Александра Васильевича вокруг неприятельских позиций в эту ночь начнётся выставление нашей артиллерии с последующей бомбардировкой Праги. Думаю, долго она не продлится. Нужно ожидать команды к штурму. Поэтому выдавайте весь возимый боезапас в роты и артиллеристам. И начинайте готовить лазарет к принятию большого потока раненых.
— Згода! Отруць бронь! Згода! Отруць бронь! Тьфу ты! — сплюнул Лыков. — Ну вот на что нам ляшский учить, а? Пусть лучше они наш язык понимают. Вот и крикну, ежели что, то же самое, но только по-русски — «Мир! Положи оружие!» А ещё по матушке добавлю, чтобы дошло быстрее!
— Ты, Тихон, не егози тут! — бросил, нахмурившись, Кожухов. — Сказано было учить ляшские слова, значит, учи. Прикажут господа, и по-хранцузски запоёшь!
— И в жизнь не буду по-хранцузски, — проворчал тот приглушённо. — Чего мне его учить? Воевать мы, что ли, с ними будем? Ага, конечно! Где эта Хранция, а где мы?!
За лесом, на западной стороне, бахнула одна, следом за ней вторая пушка. Гулко бумкнула, судя по звуку выстрела мортира, и скоро поднялась сплошная орудийная канонада.
— Во-о, началось! — вслушиваясь в звуки орудийной пальбы, проговорил командир плутонга. — Ладно, вы тут не расходитесь, а то вдруг строить в колонну начнут. Пойду я пока к ротному — может, чего интересного услышу.
22 октября 1794 года войска Суворова заняли позиции у Праги, а на следующий день начали обстрел её передовых укреплений из 86 орудий. По приказу генерал-аншефа разделённые на семь колонн войска начали выходить на свои исходные позиции перед штурмом.
Горизонт в ночи светился алым. Гул канонады не затихал, и где-то там, на севере, уже полночи что-то горело. Назначенный во главе седьмой колонны генерал-майор Денисов Фёдор Петрович, освещённый горящими факелами и сполохами от дальних пожарищ, вышел перед выстроенными войсками.
— Братцы! — крикнул он, оглядывая замершие тысячи. — Слушай боевой приказ генерал-аншефа Суворова!
— От себя же я добавлю, братцы! — передав свиток с приказом адъютанту, повысил голос Денисов. — Наша штурмовая колонна имеет особую задачу. Ей доверено прорваться вдоль Вислы к мосту и завладеть оным. Это нужно для того, чтобы не дать подойти подкреплениям из Варшавы и не дать ускользнуть туда же польским войскам из самой Праги. Исполнив приказ Суворова, мы тем самым поможем всему нашему войску, штурмующему в это время вражеские валы. Поэтому деритесь яростно и храбро! Идите вперёд стремительно и сокрушите неприятеля! Ура, братцы!
— Ура! Ура! Ура-а! — ревела пехота и кавалерия.
По приказу полковых начальников войска седьмой колонны начали сосредоточиваться перед южным, польским оборонительным флангом. Выставленная тут же русская батарея не прекращала свой огонь. С неприятельских укреплений ей в ответ била вражеская.
Со стуком в проходах между стоящими подразделениями побежали работные команды, тащившие на себе лестницы, шанцевый инструмент, связанные пучки прутьев и плетни.
— Капитан Бегов, выводи своих вперёд! — донёсся из темноты голос главного полкового квартирмейстера, и командир роты махнул рукой:
— Первая рота, вперёд! Наш фланг правый, занимай его!
Вслед за егерями Бегова ещё две стрелковые роты второго батальона заняли своё место впереди, готовясь прикрыть ружейным огнём работные команды. Вслед за ними выстраивались основные силы полка и два батальона егерей лифляндцев. Дальше уже формировала колонны казачья конница и карабинеры Глуховского полка.
В пять утра 24 октября 1794 года, ещё до рассвета, взвились сигнальные ракеты, и русские колонны пошли на штурм.