Сотня разведчиков егерей свернули с дороги и побежали в сторону заросшего, болотистого берега Вислы. А в музыку боя в это время вплелись хлёсткие выстрелы штуцеров.
Цепь отборных стрелков с пяти сотен шагов повела плотный и точный огонь, уже через несколько минут заставив поляков спрятаться за баррикады и дома. Только что так увлечённо расстреливавшие спешившихся русских кавалеристов с их короткоствольными карабинами, они вдруг и сами стали мишенью.
— Сергей Владимирович, проследуйте к этим олухам, скажите их командиру, чтобы он своих подальше оттянул от предместий, — зло бросил Егоров. — Не жалко людей, так пусть хотя бы нам не мешает. Сейчас сюда пушки подойдут, они ведь им картечью бить не дадут!
— Слушаюсь, господин бригадир! — козырнул Гусев и побежал с комендантским десятком в ту сторону, где толпились штаб-офицеры карабинерного полка.
В это время выделенные егеря из роты Крыжановского подкатили первую пушку, и полковые канониры начали около неё колдовать. Когда на поле не осталось карабинеров, по предместьям ударил первый орудийный выстрел. Ядро влетело в перегораживавшую улицу баррикаду и разнесло одну из повозок с пустыми бочками в щепки. Вслед за первой пушкой громыхнула вторая, третья. Все пять их отстрелялись ядрами, разнеся больше половины баррикады.
— Ещё один залп — и дальней картечью бейте! — крикнул Егоров.
— Слушаюсь! — отозвался подпоручик, поправляя прицел орудия. Канонир поднёс горящий пальник к затравочному отверстию.
— Выстрел!
Пушка рявкнула и откатилась в клубах дыма, а ядро снесло угол того дома, из окон которого только что стреляли жолнёры.
Бам! Бам! Бам! — бухали пять орудий самой новейшей французской системы, посылая крупную картечь вперёд. Свинцовые шарики с воем и визгом били по домам, по развалинам баррикад, по телам ещё живых и уже убитых людей. Помощники егеря подносили к пушкам из зарядных передков всё новые мешки с порохом, ядра и картузы с картечью. Канониры крутились около орудий, баня их раскалённые стволы. От ручья бежали стрелки, неся в кожаных вёдрах воду, и проливали их, охлаждая.
Бам! Бам! Бам! — непрерывно грохотали пушки.
— Ваше высокородие, Соловьёв с Пудовкиным бегут! — крикнул, увидев две фигуры, Никита. — Вон, вон они, от реки по грязи шлёпают!
— Ваше высокородие, можно пройти! — доложился весь грязный Соловьёв. — Только фашинник с брёвнами нужно с собой захватить и плетней бы ещё побольше. Там в двух местах совсем гиблое место, мы и то по ним с трудом пролезли.
— Господин майор, сейчас наши пушки ближе к домам подкатятся и подальше вам расчистят проход, — объяснял командиру лифляндцев Алексей. — Вы с карабинерами по этим двум параллельным улицам в сторону моста двигайтесь, а мы обходом к предмостовому форту выйдем и штурмом его возьмём. Поляки тогда словно в клещах у нас будут.
Каждый из егерей по приказу командиров нёс на себе связку прутьев, плетень, доску или разбитую корзину. Отделения волокли брёвна или длинные жердины. Вскоре параллельно Вислы на болотине была проложена гать, по которой полк вышел к самому мосту. Рывок — и грязные егеря из дозорной роты влетели на насыпные земляные валы форта. Вслед за ними с атакующим кличем на них ворвались и стрелковые батальоны. Переколотую орудийную прислугу и трупы жолнёров сбросили вниз, и их место заняли егеря.
— Знамя сюда! — крикнул Егоров, указывая на самое высокое место укреплений. — Барабанщикам, бить гвардейский марш! Горнисты, сигнал! Пусть ляхи видят, что мост наш! Полку занять круговую оборону!
Три раза накатывалась конница на форт из предместий и дважды поляки пытались атаковать по мосту. Всё вокруг было усеяно трупами. Заканчивались патроны, у захваченных на форте орудий оставалось всего по два заряда ближней картечи. Первыми по улице с юга прорвались лифляндцы егеря и глуховские карабинеры. Через полчаса, с северной стороны разбив заслоны, подошла колонна генерал-майора Ласси. Сам Борис Петрович в это время уже был ранен в плечо, и старшим из офицеров у реки оказался бригадир Егоров.
К форту пробился эскадрон казаков с адъютантом Суворова.
— Рушьте мост, дабы избежать бойни в Варшаве! — передал он приказ главнокомандующего.
Пионеры Егорова заложили порох под две крайних опоры и подорвали пролёт.