– Вот как, значит, – очнулся наконец от размышлений Завулон. – Город-Иной. Смелое обобщение, Тьма покрой, очень смелое! Это кто придумал? Опять Турлянский?
– Швед. Николаевец. Новый глава Причерноморья.
– Ага, ага… Значит, ты решил, что под соусом передачи дел твои эксперименты будут выглядеть более невинными?
– А что, у меня есть выбор? – огрызнулся Лайк. – Экспериментировать в Киеве себе дороже, да и присматривают за Киевом иди ты как. А больше экспериментировать негде. В Харькове Шиндже, в Днепре и Донецке просто рискованно, а Одесса и не такое сносила без проблем. Всю гадость просто в море смывает, в глубину, в сероводород.
– Экспериментатор… – Завулон шел на рекорд беспрерывного ворчания. – Ты хоть отчеты Рафаэля Плюмаржа о парижском сиянии читал?
– Читал.
– А Скотта Дартье? «О сущностях селений людских?»
– Читал.
– А «Урбаноида» некоего Марибора Браника?
Лайк едва удержался, чтобы не прыснуть в кулак:
– Это не читал. Это писал…
Теперь настала очередь удивляться Завулону:
– Что, правда? «Урбаноида» написал ты?
– Я. В восемьсот тридцать шестом. После… Ну ты знаешь, после чего, раз упомянул в этом контексте.
– Никогда бы не подумал, – впечатленно фыркнул Завулон. – Ладно, значит, предметом ты владеешь лучше, чем я полагал. Это радует.
Лайк скромно усмехнулся.
– Ну тогда долго мне объяснять не придется, – подытожил Завулон. – Могу сказать, что большинство выводов, изложенных в «Урбаноиде», ложны. Но некоторые все же верны. В частности, почти все, что ты и Дартье писали о белом фоне, не подтвердилось. Зато все описанные Плюмаржем ступенчатые стадии в случае с Питером налицо, хотя последовательность и не соблюдена. Инквизиция разрабатывала питерский феномен лет пять, не меньше. Как выяснилось.
– Ты знал? – спросил Лайк.
– Знал, но не знал о теме. Я полагал, Совиная Голова опять затеял тралить Ингерманландские болота на предмет схронов Гриддига и его группировки.
– А Светлые? Знали?