— Странный ты человек, Алеша, — Елизавета шагнула к нему, коснулась рукой его головы. — Время идет, а все остаешься тем же мальчишкой.
— У меня профессия такая, — улыбнулся он.
— Нет. У тебя характер такой, — нравоучительно поправила она, слегка потрепав ему челку.
«Лиза стала совсем другой», — с сожалением подумал он, но сказал совсем не то, что подумал:
— Да и ты мало изменилась.
— Неправду говоришь, Алеша! Я старше своих лет. Моя жизнь в кругу царской семьи сделала меня совершенно другим человеком, — сказала быстро она и подняла вуаль.
Едва сдержав себя, чтобы не воскликнуть от изумления, Травин потупил взор.
— Нет! Ты смотри, — сказала Елизавета с глазами, полными слез.
— Я и не отворачиваюсь, — попытался оправдаться Алексей, проводя ладонью перед глазами, словно снимая ошеломившее его видение.
Она вдруг встрепенулась, шагнула к Травину, заглянула ему в глаза и, обдавая горячим дыханием, прошептала:
— А такую Лизу ты любить не можешь?
Алексей зажмурился.
— Нет. Ты смотри мне в глаза и отвечай: можешь такую Лизу любить? — она тряхнула его за плечи, а потом отступила.
— Ты красива, — сказал простодушно Алексей. — Тебя невозможно не любить.
Елизавета улыбнулась. Ей удивительно шла улыбка. Белое нежное лицо с близко посаженными к маленькому носику серыми с зеленым отливом глазами напоминало ему греческую богиню красоты Афродиту. Завороженный, он мог бесконечно любоваться ею, как любуются художники выбранной для сеанса натурой, прежде чем приступить к изображению ее на полотне. Но в то же время как художник Травин понимал: в ее улыбке не было обаяния, смутившего много лет назад молодого галичского парня.
Заметив, что она производит впечатление на Алексея, увидев его восторженный взгляд, Елизавета пошла в наступление. Она снова шагнула к нему, взяла за плечи и, крепко сжимая их, медленно, но четко произнесла:
— Алеша! Скажи, пожалуйста, мне, на что ты надеялся, когда искал со мной встречи?
Вспоминая о Елизавете, желая увидеть ее, Алексей никогда не задавался таким вопросом. Ему просто хотелось побыть вместе, поговорить, вспомнить прошлое. И в то же время в нем жило чувство вины — он все не мог простить себе, что растерялся, когда узнал о несчастье, обрушившемся на Лизу.
Сейчас рядом с ним стояла женщина, во многом превосходившая его по богатству, красоте, влиянию в обществе. Как ни парадоксально, благодаря случившемуся несчастью она стала фрейлиной. И было бы сейчас неуместно сожалеть о том, что он не приехал в столицу и не увез любимую в уездный городок Галич.
«Она снова, как в юные годы, испытывает меня», — с опаской подумал Травин, чувствуя себя скованным.