Золото Рюриков. Исторические памятники Северной столицы

— Елизавету! — воскликнул Травин и обернулся к дому.

В окне квартиры виднелся силуэт Татьяны. Она неторопливо натирала стекло. Алексею показалось, когда он назвал имя Лизы, жена вздрогнула, перестала водить тряпкой и внимательно посмотрела на него.

— Елизавета сама ко мне призналась, — доверительно продолжал Ободовский. — Я бы ее не узнал. Была худенькая девушка, а тут такая женщина! Красавица! Но держится просто. Она фрейлиной у жены великого князя Михаила Елены Павловны.

— Рассказывай, — нетерпеливо дернул друга за рукав сюртука Алексей, едва тот сделал паузу.

— Рассказываю, рассказываю, — поспешил Платон. — Благодарила она тебя за то, что помнишь. За плафон со звездным небом. Восхищалась твоим талантом. Сказала еще, разговор имела с князем Орловым, и тот собирался тебя пригласить к себе на квартиру. Ему там надо плафон нарисовать и еще кое-что.

— Во-о-т как, — Травин гордо задрал подбородок.

— Не зазнавайся, — одернул друга Платон. — Год-два в коммерции побудешь, последние способности растеряешь.

— Не учи! Рассказывай, — оборвал его Алексей. — Спросил у нее, почему прячется от меня? Говори: спросил? Да не молчи ты! Вы с ней долго говорили? О чем? Про что она спрашивала? Интересовалась мной? А? — он путался в словах, повторялся, начинал и обрывал фразы, пока не выдохся и не произнес полным надежды усталым голосом. — Может, просьбу передашь, чтобы сказала, где и когда я мог бы повидать ее?

— Она сама просила меня об этом, — усмехнулся Ободовский.

— Значит я… — испугался Алексей.

— Да. Ты называешь мне место и время встречи, — едва повел губами Платон.

— А по-другому нельзя? Ой! Что я говорю? — Алексей потряс головой, зажмурился. — Сейчас. Дай подумать. Так, так. Завтра можно?

— Завтра? Ты все позабыл, Алеша! Завтра мы с тобой и твоей женой Татьяной идем на спектакль «Велизарий», где главную роль играет Василий Андреевич Каратыгин, — нахмурился Ободовский.

— Спектакль в другой раз, — торопливо проговорил Травин.

— У меня потом долго не будет свободного времени. Выбирай для свидания другой день, — категорично заявил Ободовский.

— Тогда третьего дня. Вечером. Пять пополудни возле входа в Троицко-Измайловский собор, — осторожно сказал Травин.

Возвращаясь в дом, Алексей чувствовал горечь стыда. Он не знал, как посмотрит в глаза Татьяне, что скажет ей. Ему казалось, она взглянет на него и все поймет. Алексей не умел врать. Еще в детстве это заметила мама. Она говорила, Алеша прячет глаза и краснеет, когда только обмануть собирается.

— Погода сегодня замечательная! — с порога громко заявил Алексей, пытаясь изобразить на лице беззаботную улыбку. — Хватит, Татьяна, дуться. Ивана снаряжай. Пойдем, погуляем.

Глава третья. «Прошу наградить меня…»

«Бедновато живут», — первое, о чем подумал Травин, увидев здание Коммерческого суда. Мысли о бедности судебной системы укреплялись у него по мере прохождения по помещению, где должно было состояться разбирательство по иску к нему купчихи Авдотьи Рабыниной. Они даже не поколебались с появлением председателя суда и его товарища в новенькой форме из добротного темно-зеленого сукна.