— Ваше высочество! Позвольте поинтересоваться? — Алексей с недоумением посмотрел на Толстого. — Из каких материалов делать сцену? Где ее ставить?
— Это уж вам решать, батенька, — усмехнулся граф.
— Так тут смета нужна.
— Составляйте.
— На какую сумму?
— На справедливую сумму, — строго сказал Толстой, пригрозив пальцем. Учтите, их высочество на содержание класса отпускает по 540 рублей серебром в год, где учтена и оплата за представления.
— Как я понимаю, сцена должна быть разборной? — он попытался уточнить у немногословного графа.
— Правильно понимаете, — поправляя на груди большой узел платка, ответил Федор Петрович.
— Извините, запамятовал, — вновь обратился Травин к графу, намерившемуся покинуть зал.
— Что еще? — недовольно поморщился Толстой.
— У меня срочная работа. Еще 16 января нынешнего одна тысяча восемьсот сорок пятого года была составлена смета на построение больницы в память великой княгини Александры Николаевны. Производителем работ назначили меня. А для управления делами постройки была учреждена особая комиссия под председательством цесаревича Александра Николаевича. По смете на строительство больницы был назначено по устройству иконостаса 900 рублей.
— Какое отношение иконостас имеет к сцене музыкального класса? — выпучив красивые глаза, едва не закричал граф.
— Так мне надо и здесь быть и там, — попытался оправдаться Травин.
— Вы хоть где бывайте. Но я прошу, — не отрывая взгляда от Алексея, продолжил Толстой. — Понимаете, я вас прошу: сделайте сцену к юбилею старшего ректора Василия Козьмича Шебуева. Надеюсь, вы его уважаете. Если память мне не изменяет, у него сдавали работу на получение звания свободного художника? Тогда сделайте!
…Поздним вечером того же дня он сидел за столом и старательно выводил на чистый лист результаты своих расчетов:
«Смета его сиятельству графу Федору Петровичу Толстому на сделание вновь эстрады или вроде сцены в Академическом здании в зале Брюллова для пения и музыки от художника Травина. В Брюлловском зале вновь сделать эстраду или вроде сцены по моему проекту, и моим рисункам и моему механизму. Составить из разных частей, удобную для скорейшего сбора и постановки на место и разбора оной эстрады. За остальную работу по постановке на место моим людям — 265. За слесарную и кузнечную работу по моим рисункам с калькой, с крючками и петлями и разными вещами — 135. Резчику за резьбу — 35. Маляру за окраску — 120. Покрытие лаком три раза — 150».
Год назад Травин мог смело похвастать Ободовскому, он имеет свободные дни и желает побывать на спектакле. Нынче Алексея редко можно было застать дома. До обеда он работал над исполнением заказа царской семьи, а во второй половине дня отправлялся в Академию, где воплощался из художника в плотника.
Домой возвращался поздно вечером. Встречая вопросительный взгляд жены, устало качал головой и утешал ее. И так изо дня в день.
— Как освобожусь, пойдем на спектакль. Поговорю с тещей, она за детьми присмотрит. Справлюсь с заказами — займусь воспитанием детей. Вон Иван уже в гимназию ходит, а я еще ни разу уроки не проверял, — снимая сапоги, сказал он устало.
— Недосуг тебе всегда будет, — вздохнула тяжело Татьяна. — Вон послания опять принесли. Не знаю, о чем, но чует мое сердце, опять неладно.