— Похвально.
— Художествам с младых лет обучаю, — прихвастнул Алексей.
— Надо, коль таланты есть. У меня вон сын Дмитрий от рождения стал к Божьему слову тянуться, так сейчас в семинарии учится, — ответствовал отец Гавриил, едва касаясь кончика бороды и радостно посверкивая глазами.
Он прошел к противоположной стене. Травин проследовал за ним. Еще при первой встрече Алексей заметил, как легко передвигается грузное тело священника. С виду — глыба. Кажется, толкай — не сдвинешь. А походка легкая. Про себя подумал: «Легкость эта — от его веры в Бога».
— Вот он, образ Казанской Божией Матери, — кивнул на большую икону отец Гавриил, — ценная святыня. Во время эпидемии холеры икону обносили крестным ходом вокруг Ораниенбаума 8 июля, в Казанскую. И вы знаете, болезни прекратились. Так что за ней присматривайте, пожалуйста. Штандарты лейб-гвардии ее величества Кирасирского полка, — продолжал отец Гавриил, — высочайше пожалованные императрицей Екатериной Второй, замененные в 1797 году новыми, в память пребывания в городе Кирасирского полка, вы и сами видите. А вот сия ценность, — он остановился возле оклада иконы святого Пантелеймона, — особо хранимая нами, должна быть все время на виду у вас.
Образ Пантелеймона помещался против иконы Спасителя. Был он в серебряной вызолоченной ризе и множестве драгоценных камней — даров и пожертвований, исцеленных от недугов по молитвам угодника Божия. В венце оклада виднелось множество цветных лент.
Отец Гавриил долго стоял возле иконы. Травин, находясь сбоку от него, видел, как едва шевелились губы священника, как собирались, а потом распрямлялись складки на его высоком лбу. Видел он и едва вздрагивающие широкие плечи Гавриила Марковича и поначалу подумал, не плачет ли? Потом понял — в молитве он весь, и душой, и телом.
После того как они вышли из храма, Алексей попытался перевести беседу на светские темы:
— В первый день моего приезда вы много говорили о писателях, отдыхающих здесь. Если это не секрет, что вас связывает с ними?
— Подметили-таки, — усмехнулся священник.
— Особенно когда вы поспешили из храма встречать Тургенева, который вез вам журнал «Современник».
— Ладно, уж, сколь вы так наблюдательны, раскрою секрет — я и сам пишу, — совсем по-светски ответил Гавриил Маркович.
— ???
— Не удивляйтесь. Пишу не беллетристику. Научные труды, — задумчиво сказал отец Гавриил.
— Интересно знать, о чем? — не унимался Алексей.
— О разном, — усмехнулся священник. — Вот, к примеру, в 1852 году вышло «Историческое обозрение способов содержания христианского духовенства от времен апостольских до XVII–XVIII веков».
— Я бы хотел узнать… — начал было Травин, и отец Гавриил, почувствовав, что ему сейчас придется долго объяснять назойливому художнику основы своей работы, сменил тему разговора:
— Вы бы позволили, уважаемый, взять ваших ребятишек ко мне на квартиру? — спросил он неожиданно, буравя Травина черными глазами.
— Позвольте поинтересоваться, зачем? — удивился Алексей.
— Видите ли, — Гавриил Маркович сделал паузу, отыскивая глазами детей Травина. — С некоторых пор я открыл в своей квартире первое в Ораниенбауме уездное училище для детей, где стал преподавать закон Божий и церковное пение. Пусть и ваши сыновья послушают, попоют, худо не будет. Все равно они у вас не при деле. Это когда за оформление храма возьметесь, тогда и пусть навыки приобретают, а пока….