– Не побоялся взять с собой дочку, – хмуро спросил Седой, – а вдруг не разжег бы печку, что тогда?
– Здесь на дедовской даче две печки, между прочим, их сам дед клал… – Также хмуро, в тон Седому ответил Ветров. – Какую-нибудь из печек все равно разжег бы, куда деваться. Но риск оставался, не без этого. Печки обе старые, растапливаются туго. Но дочка так просила – охота пуще неволи…
– Рискованный ты мужик, Ветров… – Седой на кухонном столе открыл ножом привезенные консервы и водку, разлил водку по стаканам. – Но риск, по определению, благородное дело. Сейчас самое время согреться. Выпьем за встречу и за разумный риск, и еще за то, чтобы никогда не падать духом даже в очень двусмысленных рискованных ситуациях. Ну, поехали, боевые товарищи…
Ветров пригубил водки из небольшой стопки и выразительно поглядел на Влада. Тот только пожал плечами, показывая тем самым, мол, ничего не попишешь, пришлось рассказать о диссертационном стопоре коллеге на самом финише другому боевому товарищу.
– Позавчера были убиты Гальцев и Фролов… – сказал как-то буднично и без должного акцента Седой, разливая водку. – Они после условно-досрочного освобождения обретались хрен знает где, в разных местах. Но только появились в Москве, возможно, по вызову сверху, как были убиты.
– А имитация убийства такова, что перестреляли друг друга сами себя старые подельники, – сказал с заметной дрожью в голосе Влад. – Мне бы, с одной стороны, радоваться надо, что конец моих мучителей настал, чуть ли не в один миг. А с другой стороны, не могу избавиться от ощущения, что не вижу логики их убийства. Зачем им стрелять друг в друга? Зачем кому-то их убивать? Неужели таинственный стрелок получил отмашку устранить свидетелей дела давно минувших дней?
По жесту Палыча, с его присказкой «за всё хорошее, чтобы дурное не цеплялось» снова пригубили и закусили. Палыч поднял голову с жестким седым ежиком и пронзительным взглядом цепких глаз обвел Влада и Алексея. Сказал после паузы, вперив свой взгляд прямо в зрачки Ветрова.
– Об этом стрелке… От Лиды он отстал – это точно… От Веры тоже… Я по своим каналам проверил, мог ли этот деятель, которого я запечатлел на ночном мутном фото, и которого ты, Алексей, идентифицировал с помощью вашей системы, распечатал… – Седой вынул из кармана лист бумаги с копией фото незнакомца, данной Ветрову Викторовым. – И еще узнал, что в состав делегации этот тип не входил. Возможно, ваши директор и замдиректора объединились с ним уже за границей. – Он тяжело вздохнул. – Между прочим, убийство Викторова предположительно этим типом, назовем его ОС, Отравитель-Стрелок, тоже никем не доказано.
– Ос – это классная кличка, Ос как оса мужского рода, особь, стреляющая отравленными жалами. В яблочко, точку, Палыч, попадание, на пятерку с плюсом. – Влад даже хлопнул несколько раз в ладоши, имитируя аплодисменты восхищения. – Ты просто молодчина…
– Викторов туманно намекнул, что твой Ос имел когда-то отношение к спецслужбам, – Ветров выразительно глянул на Седого.
– Ты что предлагаешь явиться в кадры ГРУ или СВР с твоей распечаткой и потребовать личное дело этого типа с кличкой Ос, – улыбнулся Седой. – Во-первых, если информации Викторова можно доверять, у него другой оперативный псевдоним. А во-вторых, нет у меня и моих боевых друзей такой возможности обращаться в кадры и архив спецслужб. Никто меня туда не подпустит, и по моему чиху никто заниматься не будет. Вот полицию, следователей зацепить – об этом нужно помозговать… Насколько это нам полезно или вредно – вот в чем вопрос?
Ветров знал от Влада, что охрана в течение нескольких месяцев Лиды Седым перерастает в иное чувство. «Вот и встретились два одиночества, – подумал Ветров, вспомнив слова популярной песни, – почему бы и не возникнуть любовному чувству, замешанном на благодарности, заботе, защите. Лида привязалась к своему защитнику, а защитник к защищаемой им женщине. И, слава Богу». Но спросить в лоб защитника Лиды Седого, показывал ли он переданный Викторовым ему листок с фото незнакомца, с придуманной только что кличкой Ос, он не мог, как-то язык не поворачивался.
– К Осу мы еще вернемся, – пробурчал после очередной порции водки Седой, – это всё по твоей части, Алексей. Пусть лучше Влад расскажет тебе то, что ты не знаешь. Точнее говоря, о чем смутно догадываешься… Ты ведь должен был после возвращения из-за границы защищаться… А тебе, насколько мне известно, благодаря спонтанной выходке Влада перекрыли кислород, зажгли красный светофор на финишной прямой защиты…
Ветров требовательно и вопросительно поглядел на Влада: придется объясниться, что и как. Влад. Недоверчиво спросил:
– Причем здесь ты, Влад?
– Понимаешь, как-то случайно вышло. Сорин в присутствии Серина м стал распекать меня в своем кабинете за некомпетентность в одном вопросе. Потом открыто пригрозил поставить вопрос о моем сокращении. Меня же перевели на полную ставку эсэнэса с полставки. А тут новые веяния, урезали финансирование отдела Серина…
– Припомнили мне, что я способствовал твоему переводу в отдел Серина, – спросил Ветров.
– В слух это не упоминалось, но явно подразумевалось… Есть такое простонародное выражение, моча в голову ударила… А мне не моча, а обида, злость и горечь в голову ударили… Аж в глазах темно стало… Мне бросили абсолютно неверный, ничем не подкрепленный упрек в научной некомпетентности… Мне бы зацепиться за факт некорректности, развить его… И стал их хлестать по глазам, не отдавая себе отчета, надо ли мне это делать – себе во вред, тебе, Алексей, во вред… Я стал Серина и Сорина обвинять в грехах плагиаторов. Они побелели от моей наглости, которой не ожидали, и слушали, как вкопанные…
– Короче, Влад, в чем конкретно их обвинил? – воскликнул Ветров. – В чем конкретно?
– Я обвинил в плагиате Серина – за кражу изобретений у Андрея… Сдуру проболтался, что узнал от Инны, что на экспертизе в патентном ведомстве находятся заявки на изобретения Серина, хотя ежу ясно, что все технические решения сгенерировал Андрей покойный с помощью своей программы генерации… Сорина обвинил – за доклад, где «развивались» и «модифицировались» алгоритмы, придуманные Андреем для поисковой системы, которая сейчас продается на мировом рынке… Они были в столбняке… «У вас есть доказательства обвинения нас в плагиате, – выдавил из себя Сорин, – предъявите, иначе все эти обвинения ударят бумерангом по вам, Шохин». А мне вожжа под хвост, говорю в полной тьме, как с выколотыми глазами – в материалах Андрея есть, что в руках Ветрова оказались. Тогда Сорин и Серин в два голоса: «Докажите с Ветровым». Я им: «Докажем». Они: «Ведь это и тень обвинения на директора. Он тоже наш соавтор». А я: «И директору тоже брошу то же. Серин вдруг спросил меня: «Почему же я и директор не могли сделать изобретения?» А мне вожжа снова под хвост, заорал: «Потому что вы бездари, чтобы изобрести такое, что Андрей изобрел». Сорин мне слащавым голосом: «Вы меня тоже обвиняете в бездарности, как ученого?». А я, как с катушек сорвался: «И как ученый тоже бездарь». Они: «Лечиться вам надо, Шохин. И увольняться по собственному желанию, если не хотите получить увольнение по статье».