— Угу.
— Что-то случилось? — сглатываю ком тошноты. — Ярик…
— Да дома эта дрянь, — глухо и мрачно отвечает он. — Я ее пальцем не тронул, а помыться хочется, жуть как. С хлоркой. Что за человек такой? И кто виноват? Мамаша?
— Ярик, — скрипит зубами Глеб.
— Наверное, и папаша где-то прощелкал клювом, — продолжает свои измышления Ярик. — Тоже хорош. Только и говорит, как он всю жизнь положил на дочь. Как работал. Только я, я, я, да я. Страдалец. Труженик. Моего алколоида тоже послушаешь. Так он тоже герой-отец и всю жизнь положил на нас с братом. А на деле смертным боем бил. Но у нас хотя бы бабушка есть. А тут бабушки нет, — недовольно прищелкивает языком. — А еще я в дерьмо собачье, кажется, наступил.
Я в полнейшем недоумении. Как он быстро перескочил с насилия в семье на собачьи фекалии.
— Вот блин, точно, наступил, — тяжело вздыхает.
— Ярик, говори сейчас, что хотел сказать, — Глеб хмурится.
— Нет, это разговор для личной встречи, — невесело отзывается Ярик.
— Да вот мне нечего делать, как сейчас лететь к тебе на встречу, Яр. Совесть поимей, — рычит Глеб. — Такие деловые все кругом.
— Не, сегодня никаких встреч. Завтра, Глеб. Я сейчас тоже не готов.
— Ты мне, что, какую-то подставу готовишь?
— Вот какого ты обо мне мнения?
— Ну знаешь, — охает Глеб, — у меня сейчас ни одной хорошей мысли не лезет в голову.
— Я бы тоже как бы тут весь на нервах, если чо.
— Если чо? — Глеб вскидывает брови. — У меня тут ужин был в кругу семьи, а ты долбил звонками.
— Ну, такой я, блин! Завтра все поймешь!
— Давай сегодня! — повышаю голос.
— Сегодня не могу, — упрямо говорить Ярик. — У меня еще сегодня будет разговор. Тоже не из простых, знаете ли.
— Что ты такой разговорчивый, а? — Глеб бьет по столу кулаком. — Что ты там мутишь, Ярик?