Убийство в доме викария

В этот момент зазвонил телефон. Забавно: телефоны всегда звонят по-разному. Сейчас он звонил настойчиво и с какой-то зловещей значительностью.

Я подошел к аппарату и взял трубку.

– Дом викария. Кто говорит?

На том конце зазвучал странный, визгливый, с истеричными нотками голос.

– Я хочу признаться, – произнес он. – Боже мой, я хочу признаться.

– Алло, – сказал я, – алло. Станция, нас разъединили! Какой был номер?

Безжизненный голос ответил, что не знает. И добавил, что очень сожалеет о том, что меня побеспокоили.

Я положил трубку на место и повернулся к Мелчетту:

– Однажды вы сказали, что сойдете с ума, если еще кто-то признается в совершении этого преступления.

– А при чем тут это?

– А при том, что сейчас кто-то хотел признаться… Но нас разъединили.

Мелчетт бросился к телефону и схватил трубку.

– Я с ними поговорю.

– Говорите, – сказал я. – Может, у вас и получится чего-то от них добиться. Оставляю вас одного, а мне надо выйти. У меня ощущение, что я узнал этот голос.

Глава 28

Я быстрым шагом шел по деревенской улице. Было одиннадцать часов, и в одиннадцать вечера воскресенья вся деревня Сент-Мэри-Мид обычно вымирает. Однако я увидел свет в окне второго этажа и, поняв, что Хоуз еще не спит, поднялся на крыльцо и позвонил в дверь.

Через некоторое время – оно показалось мне вечностью – миссис Сэдлер, экономка Хоуза, отодвинула две щеколды, сняла цепочку, повернула ключ, открыла дверь и с подозрением воззрилась на меня.

– Батюшки, это викарий! – воскликнула она.

– Добрый вечер, – сказал я. – Я хочу видеть мистера Хоуза. Я заметил свет в его окне – значит, он еще бодрствует.

– Очень может быть. Я не видела его с тех пор, как относила ему ужин. У него сегодня тихий вечер – ни к нему никто не приходил, ни он никого не навещал.