Убийство в доме викария

– Полагаю, вы правы! – воскликнул я, вспомнив, как сильно удивился Лоуренс, когда увидел меня в тот день в лесу. Тогда его реакция показалась мне вполне естественной, но сейчас…

Мисс Марпл кивнула, будто прочитав мои мысли.

– Да, – сказала она, – для него это, вероятно, было большим шоком – наткнуться на вас в тот момент. Но он мастерски выкрутился – сделал вид, будто нашел камень для моего садика. Только… – Помолчав, мисс Марпл подчеркнуто закончила: – Такие камни не подходят для моего сада камней! И это вывело меня на правильный путь.

Все это время полковник Мелчетт сидел будто в трансе, но сейчас наконец-то стал проявлять признаки жизни, и мне стало ясно, что он приходит в себя. Главный констебль раз или два всхрапнул, как-то неуверенно шмыгнул носом и произнес:

– Ей-богу! Мать честная!

Дальше этого он, однако, не двинулся. Думаю, полковник, как и я, находился под впечатлением логически выверенных умозаключений мисс Марпл, только пока еще не мог пересилить себя и принять их.

Он протянул руку, взял смятое письмо и рявкнул:

– Все это здорово. Но как вы объясните историю с этим типом Хоузом? Ведь он сам позвонил и признался.

– Тут мы имеем дело с провидением. И главную роль, без сомнения, сыграла проповедь викария. Знаете, дорогой мистер Клемент, вы и в самом деле прочитали выдающуюся проповедь. Она сильно повлияла на мистера Хоуза. Он больше не мог носить вину в себе и почувствовал, что должен признаться… в присвоении церковных фондов.

– Что?

– Да… и это, благодаря провидению, спасло ему жизнь. (Я надеюсь и верю, что ему действительно спасли жизнь; доктор Хейдок большой специалист.) Как мне представляется, мистер Реддинг сохранил письмо – рискованный шаг, но, думаю, он спрятал его в каком-то надежном месте – и выждал до тех пор, пока не выяснил наверняка, о ком в нем идет речь. Вскоре он убедился, что это мистер Хоуз. Как я понимаю, вчера вечером Лоуренс пришел сюда вместе с мистером Хоузом и провел здесь довольно долгое время. Думаю, именно тогда он и подменил коробочку с лекарством и сунул это письмо в карман халата мистер Хоуза. Бедняга в полном неведении выпил все порошки из роковой коробочки. После его смерти все его вещи обыскали бы, обязательно нашли бы письмо и пришли к выводу, что именно он стрелял в полковника Протеро, а покончил с собой из-за угрызений совести. Я предполагаю, что мистер Хоуз обнаружил письмо уже после того, как принял лекарство. В том состоянии смятения, что владело им, он воспринял это как нечто сверхъестественное и, под влиянием проповеди викария, решил, что должен во всем признаться.

– Мать честная! – сказал полковник Мелчетт. – Господи! Поразительные вещи! Я… я… не верю ни единому слову.

Я в жизни не слышал от него более неубедительного заявления. Должно быть, оно и для него самого прозвучало столь же неубедительно, поэтому он продолжил:

– А вы можете объяснить другой телефонный звонок – тот, когда звонили миссис Прайс-Ридли из коттеджа мистера Реддинга?

– Ах! – воскликнула мисс Марпл. – Вот это я и назвала совпадением. Это звонила дорогая Гризельда – она и мистер Деннис, я думаю. До них дошли те скандальные слухи, что миссис Прайс-Ридли распространяла о викарии, и они нашли вот такой способ – пожалуй, совершенно ребяческий – заставить ее замолчать. Совпадение состоит в том, что звонок поступил четко в тот момент, когда в лесу прозвучал ложный выстрел. Это и навело всех на мысль, что звонок и выстрел связаны между собой.

Я вдруг вспомнил, как все, кто говорил о том выстреле, называли его «отличным» от обычного выстрела. И ведь они были правы – только не могли объяснить, в чем заключалось это «отличие».

Полковник Мелчетт прокашлялся.

– Ваше объяснение, мисс Марпл, очень правдоподобно, – сказал он. – Но позвольте заметить, что у вас нет ни единого доказательства.

– Знаю, – сказала мисс Марпл. – Однако вы верите во все это, не так ли?

Повисла тишина, затем главный констебль с явной неохотой сказал: