– Тогда тем более нельзя было этого делать! – повышаю голос и стараюсь нагнать хозяина леса, чтобы заглянуть в лицо. – Зачем тебе разрушать лёд?
– Это не имеет значения. Я пытаюсь все эти столетия, а толку никакого, как бы сильно и чем бы я ни бил. В этом мне и может помочь бывшая невеста Ноября, которую я ему не отдал.
– Тот ребёнок в лесу, что ты отобрал у Ноября? Она тебе так нужна?
– Нужна.
– Почему ты не забрал её в тот же день?
Его шаг сбивается, колдун тянет с ответом, а я глаз с него не спускаю, иду рядом и надеюсь, что он всё-таки расскажет.
– Она была младенцем… я решил, что ребёнку будет лучше в смертной семье, – он неловко запускает руку в волосы, останавливаясь на краю знакомой поляны, той, где мы впервые встретились. – Я не умею обращаться с детьми. Со мной ребёнок умер бы от голода или холода. Я могу любое животное выходить, но не человеческое дитя.
Я несколько раз моргаю, с недоумением рассматривая его лицо. Губы он плотно сжимает, напрягается весь, но стыдливо бегающий взгляд его выдаёт. Моя улыбка сама собой становится шире, а потом я невольно начинаю смеяться, представляя колдуна с ребёнком. Должна признать, что полностью с ним согласна, даже в моём воображении это выглядит неловко. Да он бы потерял ребёнка в своём захламленном доме за сутки!
– Насмехаешься, значит, княжна, – недовольно фыркает колдун. – Между прочим, любимый тобой Апрель вообще детей младше пяти лет боится. Трёхлетний смертный однажды ему прядь золотистых волос выдрал, с тех пор он их избегает.
– Прикрываешься страхами Апреля, колдун? – в ещё большем хохоте сгибаюсь я, впервые видя смущённый румянец на его щеках.
Неожиданно колдун оказывается рядом, нависает надо мной, не осознавая, насколько близко подошёл. Мой смех застревает где-то в горле вместе с воздухом, я непроизвольно кладу левую ладонь ему на грудь, чтобы он остановился, иначе врежется в меня. Ощущаю, как напрягаются его мышцы под моими пальцами.
– Считаешь, что мне нужно прикрываться кем-то вроде Апреля? Одного из трусов, что спрятал голову в песок, когда Ноябрь подло обманул всех? – он тянет слова, но его угрожающий тон бьёт не хуже позорной пощёчины.
Я открываю рот, но не знаю, что сказать. Колдун вскидывает руку и обхватывает пальцами мою ладонь, что лежит у него на груди. С удивительной нежностью гладит, пока не натыкается на яшмовое кольцо. Я продолжаю носить его, полностью принимая как оберег на удачу.
Лицо колдуна темнеет, он ощупывает перстень. Внезапно хозяин леса отрывает мою ладонь от своей груди. Вся мягкость исчезает из его прикосновений, я вскрикиваю от боли, когда он с нечеловеческой силой сдавливает мои пальцы.
– Яшмовое кольцо! – со странной ненавистью шипит он и дёргает мою руку на себя. – Откуда оно у тебя, княжна?!
Из горла вырывается всхлип и болезненный стон. Другой рукой пытаюсь разжать его захват, чтобы уменьшить давление, но колдун так зол, что не замечает ничего. Ещё немного, и он переломает мне кости.
– Больно, – с трудом выдавливаю я сквозь сжатые зубы.
– Где ты его взяла?! – рявкает он, не ослабляя хватку.
За болью приходит злость, и я пинаю колдуна под коленом.
– Я сказала, что мне больно! – с не меньшей яростью ору на него я.