Я ощутила укол раздражения при мысли о том, что мужчины были вольны делать, что им заблагорассудится, не ставя никого в известность.
— Не стоит, не утруждайся.
Я кое-как дожевала завтрак, хотя во рту у меня пересохло так, что булочки миссис Смит, обычно восхитительные, сегодня на вкус напоминали опилки. Вернувшись к себе, я почистила зубы палочкой из корня алтея и зубным порошком из кораллов: дурной запах изо рта был бы совершенно некстати.
В гостиной я заставила себя взяться за шитье сорочки и постаралась синхронизировать ритм дыхания с движениями иглы, чтобы немного отвлечься. Я так и не воспользовалась предложением Лиама научить меня управлять мыслями и засыпать по команде — прошлой ночью этот навык мне бы пригодился. Я вломилась к нему в спальню всего неделю назад, но та ночь, отмеченная ярлыком «больше никогда», уже казалась далеким прошлым, поскольку теперь я все время была настороже, не выказывала никаких эмоций. Значит, так он проживал свою жизнь? Как он это выдерживал?
Снизу донесся стук в парадную дверь, и мне даже не пришлось выглядывать на улицу, где стояла знакомая двуколка, — я и так знала, что это Генри.
Он шагнул в гостиную с серьезным видом.
— Мисс Рейвенсвуд.
— Боюсь, вы разминулись с моим братом, сэр. Полагаю, он скоро вернется.
Когда Генри вошел, я отложила шитье и поднялась; теперь мы стояли посреди комнаты — дистанция между нами была меньше социально допустимой.
— Я приехал скорее затем, чтобы увидеть вас. Думаю, вы и сами это понимаете. — Руки его были сцеплены в замок — он прижал их к сердцу. Он смотрел на меня своими карими глазами, в которых не было и тени озорства. — С того самого мига, когда я впервые увидел вас, я понял, что в вас есть нечто — то, что отличает вас от других, от всех, кого я знал доселе. Позвольте же мне поведать вам, как пламенно я вожделею вас и люблю.
У меня голова пошла кругом; сердце колотилось так яростно, что это, казалось, должно быть заметно извне. Я не удержалась и посмотрела вниз — и уперлась взглядом в спектронанометр, висевший на серебряной цепочке у меня на груди. Мой билет домой.
— Вы молчите, — сказал Генри и взял мою ладонь в свои руки. — Могу я считать, что это значит, — к моему изумлению, он опустился на одно колено, — что вы, быть может, сделаете меня счастливейшим из смертных?
Я перевела взгляд на него, смотревшего на меня снизу вверх. Время словно растянулось, а свет в комнате обрел вес, будто мы очутились в полотне Вермеера. Интересно, подумала я, подслушивает ли нас у замочной скважины Дженкс и что произойдет, если Лиам сейчас вернется домой и войдет сюда? А затем что-то во мне сдвинулось — словно тектонические плиты медленно поползли навстречу друг другу, только страшнее, — и все вопросы пропали сами собой; возникло чувство, что роль, которую я играю, накрыла и поглотила меня. Речь зашла о том, что могло определить весь дальнейший ход моей жизни: сочетаюсь ли я с этим мужчиной священными узами брака, препоручу ли ему свое состояние, свою судьбу. Мысль об этом вгоняла в ужас. Что, если он не просто жаждет моих денег, а действительно влюблен в меня, — как быть в таком случае? Что мне делать? Как люди принимали такие решения?
— Прошу вас, дайте мне время подумать, — выдавила я, но мои слова прозвучали скорее как тихий вздох.
Не выпуская моей руки, Генри подался вперед и притянул меня ближе.
— Я не расслышал вас, милый ангел.
— Прошу вас, дайте мне время подумать, — повторила я. Поскольку он все еще стоял на одном колене, мое декольте находилось на уровне его глаз; мне хотелось, чтобы он встал, но он, похоже, не торопился это делать. Возможно, мужчина не поднимается с колена, пока не услышит в ответ «да». — Это важное решение в жизни леди, и я уверена, вы это понимаете.
Генри поднял лицо.
— Я понимаю. — А затем он затараторил: — Но, прошу, будьте милосердны, поспешите с ответом. Рядом с вами я снова чувствую себя юношей, мисс Рей… Могу я обращаться к вам по имени, которым зову вас в душе? Разрешите мне звать вас… Мэри? — Ответа на свой вопрос он дожидаться не стал: — Однако, как сказал поэт: «Но за моей спиной, я слышу, мчится крылатая мгновений колесница…»[31] — я ретив, подобно любому мужчине двадцати одного года от роду, но я… мои перспективы… мне… Вероятно, я смогу обсудить все с вашим братом… Я…
Он стоял, практически уткнувшись лицом в мою грудь, так что я притянула его к себе, готовая на что угодно, лишь бы остановить этот поток слов. Его нос нашел пристанище в ложбинке рядом со спектронанометром; моя грудь загудела от его стона наслаждения, когда он обхватил меня за талию дрожащими руками.
ebooksa