Сейчас и навечно

Я уставилась на него, пока румянец расползался по моим щекам.

– Откуда ты это знаешь?

– Прошлым вечером я выходил из поезда, на который ты садилась и не заметила меня.

– Я торопилась на репетицию, – выпалила я.

«И на собрание АН после».

Но эту часть своей жизни я решила держать при себе. Мне хотелось выстроить максимально высокую стену между нынешней собой и бывшей наркоманкой.

– Ну ладно, мегамозг, а что на мне было надето, когда я сидела с Оливией?

– Черные легинсы, длинная белая футболка и армейские ботинки.

– А в день нашего знакомства?

– Бежевая юбка – льняная, кажется, – джинсовая рубашка на пуговицах, бордовые гетры до колена, – он усмехнулся. – И армейские ботинки.

– Господи, тебя послушать, так я хожу, как неряха.

– Ты не неряха, – быстро сказал он. – Ты выглядишь собой. Я еще никогда не встречал человека, чей внешний вид так совпадал бы с личностью.

– Спасибо. – Щеки снова залились румянцем.

Момент захватит нас и застыл, весь город погрузился в абсолютную тишину. Я едва ли моргала, пытаясь запечатлеть каждую секунду мгновения. Как золотистого цвета волосы переливались в лучах яркого солнца, как его темно-карие глаза смотрели на меня.

Оливия зашевелилась во сне.

– Она сегодня рано встала, и это означает, что я тоже проснулся вместе с ней. Нам пора возвращаться.

– Да, мне тоже. У меня еще репетиция.

Мы собрали мини-пикник, и Сойер осторожно уложил Оливию в коляску. Мы шли обратно к дому в тишине, и в кои-то веки у меня не было искушения заполнить ее разговорами. Я не знала, что сказать. Одна моя половина была опустошена идеями Сойера о том, что наркоманы никогда не искупят свою вину, а другая половина пьянела от его взгляда в тот идеально прекрасный момент на солнце.

– Значит, репетиция, – сказал Сойер, когда мы вошли в дом. – Это для того шоу, куда ты прослушивалась?

Он отстегнул спящую Оливию и аккуратно поднял ее на руки. Я сложила коляску и последовала за ним наверх, будто мы делали это долгие годы.