Севастополист

Он рассмеялся и тут же закашлялся.

– Вы выглядите старше. И вообще, а почему здесь только молодые? Те, кто старше, – только на экранах. Где же маленькие люди?

– Говорят, что нам, отпросам, лучше не плодиться, – сказал толстяк. – А тем более таким, как я. Я занимаюсь графикой: делаю, чтоб некрасивое было красиво. Ну а красивого здесь мало… Они любят называть себя по-всякому…

– Отпросы? – переспросил я.

– Все здесь, – он пожал плечами, – придумали себе название: реактивный класс. Потому что им важно носиться, носиться… неважно зачем. Главное – вот это бесконечное движение, его мерят только скоростью.

Он призадумался, а потом и сам заговорил быстро, будто спохватился, вспомнив о скорости:

– Но на самом деле здесь множество людей. Ты не прошел и тысячной части уровня. Те, кто с жильцой или пожил, живут отдельно, маленькие общаются с маленькими, большие – с большими. У нас здесь такой уклад: люди группируются по возрасту, по интересам. А я слышал, внизу живут какими-то семьями?

Мимо прошел парень в цветастой футболке, поздоровался с толстяком:

– Как дела, Сары-Баш?

– Все неспокойно, – лениво бросил толстяк.

Парень удовлетворенно его похлопал по плечу и обратился ко мне:

– Смотри, как распирает человека, когда он долго сидит на одном месте, как врастает он в свое место, да? – И рассмеялся. – Неспокойно у него! Эх, Сары-Баш, Сары-Баш!

Я пожал плечами.

– На самом деле я люблю спокойствие, – тихо сказал Сары-Баш, как только странный парень отошел. – Я хотел уйти отсюда, как и ты, наверное… Но меня обманули, забрав мою лампу на этот… энтузиазм, ну, ты видел. Здесь отбирают лампы. Тем самым ты подтверждаешь верность фабрике-кухне. Не слышал о доктрине? Я так и думал… Многие в БАШФАКУ верят, что выше нас ничего нет, нет никаких больше уровней и никакой жизни. Ведь все, что может быть живого и разумного, может быть только внизу. Посмотри, как лихо они управляются с Майнд Дамном. А разве бы здесь допустили Майнд Дамн, спущенный с какого-нибудь более высокого уровня? Конечно нет. Вот и думают здесь: раз каждый уровень должен быть лучше предыдущего, а лучше фабрики-кухни ничего не может быть в принципе, значит, какой вывод? Правильно: никаких уровней выше нет, нас обманывают, мы – вершина всего. А раз так, то и зачем лампы? Ведь все мы уже на месте.

Он помолчал и вдруг затрясся мелко, снова закашлялся.

– Но я знаю: там что-то есть. Там есть спокойствие.

Я кивнул. Признаться, не был настроен выслушивать откровения. А в этот вздор, что второй уровень – последний, я не верил: мне казалось смешным, что девушки, жующие вишни под черно-белые фильмы с насилием, могут быть высшими избранными.

– Спокойствие есть и на Потреблении, – ответил я Сары-Башу. – Там никто не говорил про Майнд Дамн. Там про него не знают, а стрем ваш там не идет. Там была Хрусталка, представляете, Хрусталка. И мне говорили, что это – самое радикальное место уровня. Где стоят у столов и глотают коктейли. После Майнд Дамна это смешно.

– Потребление – дерьмо, – сказал толстяк, – ты ж сам видел. Такое же, как Севастополь.

Я вздрогнул и напрягся. А вот это он сказал зря!