Севастополист

Я схватился за стол и, не обращая внимания ни на книги, ни на чашки, ни на рукописи, потащил его к двери.

– А если они прорвутся? Вы будете стрелять?

– Конечно, – откликнулся Коктебель. – Бывает, сжигаем их, гадов, дотла, чтоб ничего от них не осталось. Но теперь не тот случай… Надо просто отбиться.

– А это гуманно? – спросил я.

– Не понял, – искренне ответил он.

– Ну, вы говорили, что они люди. Что они не отмерли. Гуманно ли отстреливать живых людей?

Мужчина разочарованно махнул рукой и бросил женщине:

– Ответь ему.

Массандра опять вздохнула. Она вела себя странно: сохраняла спокойствие, пила чай, словно и не было никакой зомби-атаки на их «Старую Башню». Вместо того чтобы нам чем-то помогать или хотя бы прятаться, она продолжала неторопливый разговор.

– Это гуманно по отношению к тем, кто мог бы о них что-то узнать. Понимаете, нам Юниверсум не прощает ошибок. Мы не можем допустить серьезности, здесь все должно быть просто так.

– Опубликуй! – раздался громкий рев из-за стен, сменивший стон. – Опубликуй! Опубликуй!

Зомби стучали по стенам, шатали их, колотили руками и ногами в дверь. Мне становилось страшно.

– Дайте мне шанс, – раздалось совсем рядом со мной, и я заметил, как распахнулась дверца шкафа. – Дайте мне маленький шанс!

– Ну посмотрите на него, – воскликнула Массандра. – Как он серьезен! Он отвратительно серьезен.

Я снова взглянул на несчастного зомби, у которого в жизни случилось, кажется, все, что могло: и падение с Регализации, и коварный реагент, и даже публикация была. И что с ним стало теперь? Пена изо рта, глаза, лишенные осмысленности, трещины по телу, землистое лицо. Намордник, руки за спиной, комкающие рукопись. Да уж… Он действительно был серьезен. И отвратителен.

– Вы же понимаете, если мы его пустим… – начала женщина. Можно было не продолжать. Но она продолжила: – И что же, мне самой подаваться в реагенты?

– Ничего, мы справимся! – прервал ее Коктебель. – Правда ведь?

– Правда, – уверенно ответил я. – Держитесь!

Я видел, как желтые и грязные руки с отлупившимися ногтями и висящими на оголенных жилах пальцами тянутся в окно. Мужчина нещадно бил их книгами, дробовиком, наматывал ярко-красное жало на руку и ударял головы атаковавших об угол окна. Головы крошились, из них вытекала мутная жижа, заливала бумагу.

– Опубликуй! – не унимались остальные. – Опубликуй!!!