Лампёшка

— И там совсем не холодно.

— Нет.

— И я тебя одеялом укрою.

— Не-е-ет! — Он опять с головой заполз под кровать, как можно дальше. — Не хочу, не хочу. Нет, и всё.

На время воцаряется тишина.

— К тому же, — вдруг тихонько говорит он, — мне всё равно не спуститься с лестницы.

Эдвард моргает и жмурится. Свет слепит глаза, воздух ласкает прохладой щёки. Очень много света, очень-очень много воздуха. Небо огромно, по нему плывут исполинские облака, деревья — целые башни с разлапистыми ветвями, и зелень кругом, всё здесь до ужаса зелёное, столько запахов и звуков — шорох листьев, пение птиц, собачий лай, — в глубине сада стоит кто-то худощавый в длинном плаще, мимо проносятся громадные псы, и все, все, конечно же, глазеют на него. Эдвард зарывается носом в одеяло и прижимается к Ленни. Тот стискивает его посильнее, и мальчик слегка успокаивается.

— Пойдём, — говорит Лампёшка. — Осталось только спуститься по ступенькам. Прокатимся немножко по саду, и на сегодня хватит. Ленни, ты будешь лошадкой.

Ленни с серьёзным видом кивает. Лошадкой так лошадкой.

Тележка сколочена в самый раз под Эдварда. Его спина удобно опирается о бортик, а спайку можно сложить на подушку. Ленни осторожно опускает мальчика в тележку, а Лампёшка укрывает его одеялом. Лошадка берётся за ручку, и они трогаются с места.

Эдвард зажмуривается. И зачем он дал ей себя уговорить, глупо, как же глупо! Ему будет больно, неловко, он уже весь напрягся в предчувствии неприятностей. Но колёса едут гладко, одеяло тёплое, тележка почти не трясётся. И они едут, едут по тропинке.

Эдвард выхватывает взглядом крохотные кусочки того, что попадается им на пути. Обломок коры. Пучок травы. Там — ветка, листья колышутся на ветру. Кажется, клён. Или мелколистная липа, или… поди разберись: тут всё растёт вперемешку. Да и птицы кричат и свистят не по очереди, они заливаются как одержимые, и он не узнаёт ни одной.

«Всё это было здесь всегда, — думает он. — Всё здесь на своём месте».

Кроме него.

Он поднимает глаза. Вон его башня, его окно, внутри — его кровать. Скорее бы туда вернуться!

— Как ты, Рыб? — справляется Лампёшка. — Не слишком трясёт?

— Не слишком, — высокомерно отвечает Эдвард. Не такой уж он и немощный.

Ленни — смирная лошадка, они едут медленно, почти ползут. Вокруг вонючего бассейна, мимо зелёной живности: собак, дракона, лебедя с недоделанной шеей.

— Молодец наша лошадка, правда? — улыбается Лампёшка.

— Неужели это его рук дело? — Эдвард не верит своим глазам.