Двор Чудес

– Добро. У Равенны Сицилийской есть только одна клятва: клянусь на склепе Тарелла, где лежат кости моих предков. Дальше?

– Верните мой пистолет – тот, что был в моей котомке. Он заряжен смертоносными серебряными пулями. Оказавшись в Лувре, я найду способ пустить одну из них в сердце Маркантонио.

Крестная Мать кивнула:

– Договорились. И последнее условие?

– Я бы хотела получить свой пропуск, перстень с печаткой и кольцо с ониксом. Документ пригодится мне, чтобы пробраться к графу. А мои украшения, как вы сами сказали, – хлам, дешевка. Но они все, что у меня осталось от отца, барона де Гастефриша. Я привязана к ним сердцем.

Равенна снова кивнула.

– Твои побрякушки будут возвращены. Теперь настала моя очередь озвучить условие. Если к полудню 21 декабря у нас не будет официальных доказательств того, что предатель уничтожен, мы заберем твою дорогую Наоко с собой, когда отправимся из Парижа в Ниццу. Больше ее ты никогда не увидишь.

Прапраплемянница Маркантонио де Тарелла протянула руку, чтобы скрепить договор. Пожатие Крестной Матери было таким же твердым и холодным, как массивные золотые украшения на ее пальцах.

16. Эксгумация

– В СОТЫЙ РАЗ ПОВТОРЯЮ, ТЕБЕ не надо жертвовать собой ради меня, – взывала ко мне Наоко.

– В сто первый раз отвечаю: решение принято. Забыла, как ты сама меня называла: деревянная башка.

Мы расположились на соломенном тюфяке в моей камере. Подруга заплетала мои волосы, как когда-то во времена учебы в школе. С тех пор как я заключила договор с Крестной Матерью, нам с Наоко позволили проводить каждый день несколько часов вместе.

Шел четвертый день нашего задержания, а для меня – последний. Я готовилась покинуть это логово меньше чем через час, чтобы вернуться на постоялый двор «Желтый Кот» и встретиться с Сураджем и Эленаис, притворившись, что последнюю неделю тщетно бороздила город в поисках зацепок.

Сегодня вечер большого бала в Лувре, где я должна выполнить договор.

– Я бы нашла способ выжить в борделе, – настаивала Наоко, искусно укладывая вокруг моей головы заплетенную серебряную косу.

– Даже не обсуждается. Ты действительно сможешь раздеться перед незнакомцем? Позволить лапать себя? Позволить расплести твой пучок?

Пальцы Наоко застыли в моих волосах. Я знаю, этот аргумент жесток, но она должна услышать причину. Принять мое решение. И принять свободу, не дожидаясь моего возвращения, если я потеряю жизнь, охотясь за Маркантонио.

– Не… не смогу пережить, если ты умрешь из-за меня, – запинаясь, ответила она.

– Повторяю: у меня нет намерения умирать. Жанна Фруаделак – твердый орешек! А Гастефриш еще круче! Эта баронессбаронесса поражает меня. Она пережила атаку упырей в Тампле, только представь! Ни один кровопийца не доберется до нее, не обломав клыков!

Чтобы вызвать улыбку подруги, я сделала вид, что кусаю свою руку и впиваюсь в нее зубами.