Двор Ураганов

– Не надо так испуганно дергаться! – усмехнулся вампир. – Я специально встал пораньше, чтобы поддержать вас перед сегодняшним подвигом.

– Не поддержка мне нужна, а информация, – буркнула я, все еще дрожа.

Корсар пожал плечами:

– К сожалению, моя дорогая, здесь я беспомощен. Никто не в курсе, что на сей раз родит изобретательная голова вашего суженого. Должно быть, ему нездоровится сегодня: клавиры не слышны и буря стихла.

В самом деле, облака стены Глаза двигались медленнее, ветер ослаб и температура воздуха смягчилась, потеплев на насколько градусов.

Гиацинт с комфортом расположился возле меня, облокотившись на леер. Я отвела от него взгляд, не желая смотреть в единственный глаз корсара. Но, даже не видя, я чувствовала, как вампир поглощал пространство вокруг, распространяя цветочный аромат, дразнящий обоняние.

– На мой взгляд, из вас получилась бы великолепная гальюнная фигура. Платье идет вам больше, чем нагрудник оруженосца. Он придает мрачноватый вид.

Де Рокай оглядел мою униформу, которую я надела специально для предстоящего испытания.

– Мы не в Версале, да и не вам судить о вопросах элегантности, – холодно возразила я. – Моя одежда идеально приспособлена для испытаний, вы сами сказали, что подвиг скоро начнется.

– Подвиг, да… но, если вы все же проиграете, несмотря на все мои самые искренние молитвы, могу ли я вам предложить украсить гальюнную часть «Невесты в трауре», что скажете? – Он театрально вздохнул. – Оказалось, что сирены Клыка Смерти сломили сопротивление моей последней дампирши: бедняжка так надрывалась в их присутствии, что у нее лопнули легкие. Эта страдалица продержалась недолго: ее хватило только на трансатлантический вояж из порта Вана[140], где я подобрал ее.

Его безобразная надгробная речь была отвратительна. Несчастная неизвестная совершила единственную ошибку – попала под чары слишком красивого бессмертного.

– Я невеста Бледного Фебюса, а не ваша, – сухо напомнила я вампиру, все так же упрямо не отводя глаз от черного горизонта.

– Одна из невест, – поправил он меня. – Да не волнуйтесь вы так, я просто пошутил.

– Покончим с шутками! – оборвала я вампира, желая поставить точку в одиозном разговоре. – Мне не смешно. В случае проигрыша предпочитаю оказаться в брюхе акулы, чем на носу вашей посудины. Никогда Людовик не позволит вам предать королевского оруженосца недостойной смерти.

– Королевского оруженосца, без сомнений, – согласился Гиацинт вкрадчивым голосом. – Но я попросил у Нетленного простого оруженосца: в ночь ареста Монтесуэно в Версаль отправилась чайка, унося в своей лапке мое прошение.

На этот раз мне все-таки пришлось заглянуть в единственный глаз корсара, зная, какая демоническая головешка скрывалась в левом глазу под повязкой в форме сердца. Бархатные губы вампира расплылись в медовой улыбке, те самые губы, которые неделю назад были в крови Клеанта.

– Ну да, а что? Люблю разнообразить свои удовольствия! – с невинным видом, словно малолетний озорник, запустивший руку в банку с бисквитами, продолжал де Рокай. – За несколько прошедших столетий всего несколько раз жених вместо невесты украшал нос моего корабля. Рафаэль де Монтесуэно – красивый малый, не испортит вид судна. В любом случае за дезертирство его ждет смертная казнь во Франции, так почему бы мне самому не привести приговор в исполнение, верно?

Я онемела. Исход, который демон уготовил Рафаэлю… наводил подлинный, неописуемый ужас. Но мне нельзя показывать страх. Возможно, эта провокация скрывала новые ухищрения демона, чтобы проверить мою лояльность Королю.

– Вы очень бледная, и лицо у вас осунулось, – заметил кровопийца. – Решили стать аскетом[141], как ваша инфернальная свита дез Эскай, которая, кажется, ничем не питается, кроме скуки? Это не принесло ей пользы, судя по тому, что мы не видели ее уже несколько ночей.

– Франсуаза отдыхает в своей каюте, вот и все, – притворилась я. – Что до меня, то ем я достаточно.