– Лорд Рейндаст не враг тебе, Диана, он обещал перебросить тебя в Англию, если ты снимешь свою кандидатуру…
– О, знакомая песня. Избавь меня от деталей! – раздраженно оборвала я девушку. – Твой друг уже распевал мне ее на все лады. Поражает, что теперь он пытается убедить меня, используя тебя. Но я не откажусь от участия.
На лице Поппи застыла тревога. Из складок платья она вынула сложенный пергамент и незаметно сунула его в карман моих кожаных кюлотов[143].
– Это пропуск, подписанный рукой лорда Рейндаста как представителя королевы Анны, – прошептала мне на ухо подруга. – Документ позволит тебе попросить убежище в любом английском порту. Ветер ослаб, ты заметила? Идеальный момент, чтобы незаметно исчезнуть на борту корвета.
– Я искренне тронута твоей заботой, Поппи. Но об этом не может быть и речи.
Подругу начало трясти. От нетерпения. От разочарования. Но главное – от страха. Потому что прежде всего она хотела меня спасти. Ее преданность растрогала. Взволновала.
– Почему ты так упряма, Диана? Бледный Фебюс – психопат самого худшего толка, и ты это понимаешь лучше меня. В каждом подвиге играешь со смертью, ради чего?
– Ты сама знаешь: ради Короля Тьмы, – солгала я, сглатывая комок в горле.
Никогда я так не страдала из-за того, что не могла раскрыть подруге настоящую причину моего участия в испытаниях. В эту минуту мне не хватало дружеского плеча, к которому можно было прислониться. О, Наоко, Орфео, как же вы нужны мне сейчас!
Поппи нанесла последний, сокрушительный удар:
– Твое смертоносное упрямство напоминает мне то, которое овладело тобой во время гонки за «Глоток Короля», – с горечью сказала она. – Вспомни, ты наделала много ошибок тогда, в том числе не пощадила меня. Я поверила, что с тех пор все изменилось, но ты опять наступаешь на те же грабли.
– Моя преданность Королю безгранична… – беспомощно повторила я, как несчастный попугай, посаженный в клетку.
В эту секунду по палубе прокатилось возбужденное:
– Земля! Земля!
В самом деле, за стеной Глаза постепенно обретало очертание побережье: широкая полоса песчаной отмели, покрытая густыми зарослями, темнела в сумерках. Раскачивающиеся от ветра стволы кокосовых пальм не имели ничего общего с исступленной бурей, оголившей Клык Смерти неделю назад. Гиацинт прав: ураган на время стих. Его сменила тропическая гроза с размытыми контурами, заполнившая небо водянистыми облаками, между которыми периодически сквозила луна.
Зазвучала барабанная дробь. Экипаж и гости собрались у донжона, окруженного дымкой моросящего дождя, который преломлял свет фонарей. Гюннар, скрестив руки на широкой груди, высился у подножия башни – этакий загадочный сфинкс, хранящий секреты Бледного Фебюса.
– Подвиг скоро начнется, – объявил великан. Выразительное лицо его с глубокими морщинами блестело от влажного воздуха. – Через несколько минут мы причалим к Лукайским островам.
Позади меня по рядам матросов «Невесты в трауре» пробежал восторженный рокот. Я вспомнила, как де Рокай описывал Лукайские острова: сплетение непроходимых мангровых зарослей, где тайно собирались пираты Вест-Индии, чтобы весело проводить время. По-видимому, корсары тоже горели желанием хорошенько отдохнуть.
– Накачу десять бочек рома, – пообещал один из них.
– А я набью брюхо десятью жареными поросятами, потому что от вареной трески и овсяной каши меня уже воротит, – проворчал другой.