— Уже и не помню… — он решил, что не стоит лишний раз нервировать Шарова. Эти воспоминания, судя по всему, были для него не из легких.
Со второго этажа лестничной клетки доносился рев забористого рэпа, слов было не разобрать — кроме разве что нецензурных, впрочем, других певец, судя по всему, не знал. Тут же в голове всплыл навязчивый речитатив «Черный папин танк»… — откуда взялась эта песня?
Он вспомнил, что на следующий день после того, как услышал ее, попытался найти исполнителя в интернете, но так и не смог. Потом решил, что, возможно, ее поет какой-то полуподпольный рэпер, песни которого пока не добрались до всемирной сети.
Шаров вопросительно взглянул на Виктора. Тот пожал плечами.
— Видимо, молодежь что-то отмечает.
От взрыва хохота в подъезде зазвенели стекла, а очередной басовый бит встряхнул перерытия и сорвал с потолка кусочек штукатурки, который медленно переворачиваясь спланировал на плечо майора. Тот посмотрел вверх, смахнул его с форменной куртки и покачал головой:
— Идем скорее. Пока кто-нибудь не вызвал наряд. Я бы не хотел, чтобы…
«…нас видели вместе», — Виктор закончил фразу за него.
— … короче идем.
Ночной город был пуст. Через десять минут они выехали на Минское шоссе и помчались вперед.
— Ты так и не показал, — сказал Шаров. — Не показал, как это работает.
— Черт! В следующий раз.
— Следующего раза может и не быть… — отозвался майор.
— Это почему вы так решили? Давайте вернемся…
— Нет. Настоящее важнее прошлого и будущего. Если ты этого еще не понял, скоро поймешь. У нас есть зацепка, давай попробуем узнать, кто пишет тебе эти сообщения. В конце концов, может быть, я впервые за долгое время спокойно усну. Без кошмаров, от которых просыпаешься среди ночи в холодном поту и боишься вздохнуть, потому что кто-то незримый стоит в темноте и смотрит на тебя. И… знаешь, что самое страшное?
— Что?
— Что ты знаешь. Знаешь, кто там стоит.
— Я не понимаю.
— Все ты понимаешь.
Виктор с тревогой взглянул на полицейского.