На самом деле, он очень хорошо понимал, о чем речь. Почти каждую ночь на зоне ему снился один и тот же сон, в котором он, услышав крик о помощи, вклинивается в толпу пьяных хулиганов, лупит руками и ногами без разбора, пытаясь дотянуться до главного, заводилы — в светлой джинсовой куртке и с татуировкой на шее, но движения его скованы и медлительны, словно драка происходит глубоко под водой. Он с трудом управляет своим телом, течение сносит его все дальше. Тонкие пальцы девушки тянутся к нему, он видит на запястье тонкую серебряную цепочку с маленькими буквами «ЛЕ», что означает «Лена Евстигнеева», — какой-то миллиметр разделяет их, но сила течения неумолима. Яркая вспышка перед глазами прожигает сетчатку, и он теряет девушку из виду.
Пространство прорезает крик: «Шухер!», толпа вокруг него рассыпается в стороны, словно воды Иордана перед Моисеем, и он оказывается посреди внезапно обмелевшего озера, отяжелевший, на негнущихся ногах — и видит перед собой распластанное тело в луже темно-алой крови.
Почему же сон такой явный? — успевает подумать Виктор, прежде чем волна небытия накрывает его с головой, сметая и сон, и воспоминания, и лица. Он просыпается, стуча зубами, оглядывается и видит безмятежные спящие лица сокамерников. До рассвета еще далеко. Лучи прожекторов вспыхивают тревожными бликами на рыхлой, холодной штукатурке тюремной камеры.
Он о чем-то забыл. О чем-то очень важном. Виктор закрывает глаза.
Длинный протяжный гудок заставляет его вздрогнуть.
— Идиот! — в сердцах бросает Шаров вслед стремительно удаляющемуся автомобилю. — Жаль, у меня другие дела, так бы догнал тебя и как следует…
— Что случилось?
— Подрезал и по газам! Уродец! — Шаров сокрушенно покачал головой и точно также покачала головой ему в ответ игрушечная собачонка, закрепленная на приборной панели. — Хватает дебилов!
— Далеко нам еще?
— Километров пятнадцать, может чуть больше. На карте это место обозначено как лес и никаких признаков госпиталя или больницы не имеется.
— Вы думаете, она жива?
Майор промолчал. Вместо ответа он надавил педаль газа и теперь старый Мерседес мчался на пределе возможностей, грозя развалиться на очередном лежачем полицейском.
Через некоторое время у края дороги мелькнул указатель «Психиатрическая клиническая больница. 2,5 км» и Шаров, притормозив, повернул направо, в густой сосновый лес. Дорога здесь петляла и скорость пришлось существенно сбавить. Вокруг стояла кромешная темнота. Странное ощущение, подумал Виктор. От ярко-освещенного шоссе не осталось и следа — они будто бы въехали в жуткую непролазную глухомань.
— Ну и местечко, — вырвалось у Шарова. — Не узнаешь родные места?
Виктор вздрогнул.
Фары Мерседеса выхватили из темноты полуразрушенную старинную беседку с колоннами, одна из которых была наполовину разбита. Треснувший купол, увенчанный чем-то вроде флюгера, держался на трех уцелевших колоннах, расписанных черными и красными размашистыми надписями.
— Стойте! — вдруг сказал Виктор. — Остановите машину!
Шаров затормозил, свернул на обочину.
— Это же…
— Что?