Виктор открыл дверь и вышел.
Где-то в глубине сознания промелькнуло смутное воспоминание, почти незримое, до того прозрачное и невесомое, что ему стоило громадных усилий, чтобы удержать его перед глазами.
Вот он выскакивает из автобуса, и не оглядываясь, бежит к беседке, которая стоит на четырех целых колоннах и окрашена белой краской.
— Ты от меня все равно не спрячешься! — слышит он. — Нигде не спрячешься! Идем уже, не балуйся! А потом, я обещаю, куплю тебе мороженое, если будешь хорошо себя вести!
Кадр сменяется и теперь он слышит шум. Оглядывается, словно не видит фар Мерседеса, освещающих разрушенную беседку, и вытягивает руки перед собой ладонями вверх. Идет дождь. Он чувствует тяжелые мокрые капли и запах озона, растворенного в наэлектризованном воздухе. Сгущающиеся сумерки пронзает молния, он смотрит в небо, но видит лишь тяжелые верхушки вековых сосен. Дождь обрушивается внезапно — сильный и холодный. Он прячется в беседке. Зубы стучат от холода. Что он здесь делает?
— Я знаю, что ты здесь… — голос раздается издалека и его почти не слышно. — Ну же, будет! Пойдем со мной!
Виктор приближается к беседке и видит мальчика, забившегося в угол беседки. Он опустил голову и накрыл ее руками. Мальчик дрожит — от страха или от холода, а может, от того и другого вместе.
Он знает этого мальчика.
— Не бойся. Почему ты постоянно убегаешь? — снова тот же голос. — Я не причиню тебе зла. Выходи уже! — голос становится строже. — Нам еще о многом нужно поговорить.
Виктор делает шаг вперед.
День сменяет ночь, позднюю осень — весна и теперь он видит бесконечное количество, целый ковер маленьких голубых цветков, устилающих сосновый лес. Над головой поют птицы, он внутри беседки, а позади, обнимая его за пояс, прижимаясь к нему, стоит девушка — он чувствует ее выпуклости и дрожит — теперь уже от переполняющих его чувств.
— Как красиво, — слышит он мелодичный голос. — Я никогда не видела столько цветов!
— Подожди меня здесь, я всего лишь на час. Я скоро вернусь! Только никуда не уходи! Обещай мне!
Он поворачивается и целует ее в щеку.
— Обещаю! — слышит он в ответ.
Потом сбегает вниз на дорогу и, окрыленный, несется вперед, пока серебристый смех позади не стихает.
Когда он возвращается, уставший и жутко разбитый, в лесу уже темно. Беседка пуста и от страха у него сжимаются внутренности.
Он вслушивается, но не слышит ничего кроме безразличного шума сосен.
Пальцы ложатся на холодный камень и нащупывают выцарапанные перочинным ножиком инициалы: «Л+В».
— Ну что? — раздался знакомый голос и Виктор вздрогнул. — Ты что-то вспомнил?