– Когда они засядут там на пару с Генри! – провозгласил Хью торжественно. – Представь! Как они проклинают друг друга – и блюют! Моя шляпа! Какая замечательная, прекрасная картина!
Он пристально посмотрел на официанта.
– Недожаренный ростбиф! Тарелку сала!
А Петерсон тем временем скрежетал зубами в своей каюте. Молодой баран все еще жив, хотя Питер уверял его, что несчастный абориген не промахивается. И он лично видел, как карлик карабкался на шкаф…
На мгновение его гнев преодолел его страдания… В следующий раз… в следующий раз… и затем новая волна тошноты накрыла его, унося разум. Он мельком увидел негодяя Драммонда, восторженно пялящегося на него снаружи; и, с ужасным стоном, схватил новый таз, поставляемый флегматичным стюардом, отнимая его у негодяя, спрятавшегося с той стороны зеркального стекла.
– Нам прямо, мистер Грин, – пояснил Хью, когда три часа спустя они вышли из такси на Хэлф-Мун-стрит. – Это моя убогая нора.
Он поднялся по лестнице с ключом в руке. Но прежде чем успел вставить его в скважину, дверь распахнулась, и Питер Даррелл выскочил навстречу с очевидным облегчением на лице.
– Слава богу, ты приехал, старый хрыч, – закричал он, наградив детектива беглым взглядом. – В Годалминге что-то стряслось!
Он последовал за Хью в гостиную.
– Сегодня в двенадцать часов позвонил Тоби. Он говорил вполне обычно, в своей клоунской манере, а потом замолк, а потом обратился к кому-то: «Боже мой! Что вы хотите?» Он, видимо, положил трубку – голос был приглушен. Потом до меня донеслись звуки драки, я услышал мат Тоби, и все! Я звонил, и звонил, и звонил… Никакого ответа. – Что ты сделал? – Драммонд застыл с письмом, которое он взял с каминной полки, в руке.
– Алджи был здесь. Он поехал туда. Я остался, чтобы оповестить тебя.
– Что-нибудь слышно об Алджи?
– Ни слова. Что-то стряслось, провалиться мне на месте!
Хью не ответил. С выражением лица, которого даже Питер никогда не видел прежде, он читал письмо. Оно было коротко, но он прочитал его три раза подряд.
– Когда его принесли?
– Час назад. Я едва не открыл его.
– Прочитай, – сказал Хью. Он вручил его Питеру и выскочил в дверь. – Денни! Машину! Немедленно! – заорал он.
Потом он возвратился в комнату.
– Если они повредили хоть один волос на ее голове, – проговорил он голосом, полным тлеющей ярости, – я убью их, одного за другим, голыми руками!
– Я гляну письмо? – спросил американец, и Хью кивнул.