Государыня покачала головой:
– Сынок, в политике я ничего не смыслю, но отца твоего знаю хорошо. Я много лет наблюдала за тем, как он управляет страной. Да, ты можешь считать, что он не всегда прав; иногда я и сама так думаю, просто не говорю. Но негоже бросать ему это в лицо: он твой отец и правитель страны. Обвиняя его в неудачах, ты унижаешь его.
Се Лянь хотел что-то сказать, но не стал. А его мать продолжила:
– Хоть ты и принц, страной тебе править не довелось. Это не то же самое, что ваш путь самосовершенствования. Когда ты только поступил на учёбу в Хуанцзи, советник сказал, что для постижения дао главное – усердие. Так ведь было?
Се Лянь медленно кивнул, а государыня сжала его ладонь и тихо произнесла:
– Но в других случаях одного усердия недостаточно, требуются ещё способности. Мало самому быть талантливым – твои подчинённые тоже должны быть людьми одарёнными. И, более того, преданными тебе.
После долгого молчания Се Лянь наконец спросил:
– В казне совсем ничего не осталось? Мне не нужны храмы, скажи, чтобы он перестал их строить. И пусть все золотые статуи уберут с постаментов!
Государыня горько вздохнула:
– Ох, ну что с тобой делать… Конечно, отец строил эти святилища, руководствуясь и собственными интересами, но он хотел тебе добра, чтобы ты на Небесах не уступал остальным. А известно ли тебе, сколько из восьми тысяч храмов построил государь? Ты ведь не знаешь.
Се Лянь правда не знал. Он подумал и предположил:
– Ну… половину?
– Если бы твой отец действительно построил за счёт государства четыре с лишним тысячи храмов наследного принца, то ещё до Юнъаня взбунтовались бы люди в столице. Если казна пуста, откуда взяться деньгам? Твой отец построил всего двадцать, а другие просто последовали его примеру, чтобы угодить ему и тебе. Что ж теперь, в этом тоже его винить?
Се Лянь пробормотал:
– Я…
Государыня мягко прервала его:
– Да, быть может, твой отец не идеальный правитель, но он… сделал всё, что мог. Увы, иногда и этого недостаточно. Тебе жаль тех людей из Юнъаня, и поэтому ты винишь отца. Но они тоже его подданные, разве мы стали бы их нарочно обижать? На самом деле…
Она не успела договорить – её перебил донёсшийся из кабинета вопль государя:
– Нечего с ним любезничать! Пускай проваливает на свои Небеса!
Государыня обернулась и вздохнула: