Одно ясно: я не могу починить все, принеся подарок. Только если я покину Сад, напишу хорошую историю и волшебным образом излечу все мои травмы и, вернувшись, отдам свою работу без страха быть отвергнутой.
Так не получится.
Поэтому я выбираю единственный подходящий ответ.
Сэм догоняет меня и идет со мной в шаг, пересекая лужайку.
– Куда ты идешь?
– Дальше.
– Не стоит…
– А какой у меня еще выход?
Я лечу длинными шагами, петляю между столами и гостями, как самонаводящаяся ракета, преследующая маленькую цель.
Краем глаза замечаю изумленные лица, обращенные на меня.
Я игнорирую их осуждение. Пианистка Б., наверное, единственный гость Сада, не знающий, что это из-за меня исчез величайший романист викторианской эпохи.
– К., ты не понимаешь, что делаешь.
Сэм все еще рядом, будто его привязали. Он говорит со мной низким, обеспокоенным тоном.
– Ты прав, – отвечаю я. Но что мне остается делать?
Сколько ртов на этом вечере сказали мне, что я игнорирую очевидное испытание. По какой-то причине я должна зайти
Я спотыкаюсь, запутавшись каблуком в траве. Меня пронзает ужас – что, если я упаду и проснусь дома в своей постели? – и я хватаю Сэма за руку, будто земля разверзлась у меня под ногами.
– Поймал. – Он хватает мою руку, преграждает мне путь и притягивает к себе.
Чувствую, как напряжены мои дрожащие голосовые связки. Сэм пахнет корицей и сосной, но хотя мне и хочется утонуть в его объятиях, я запрещаю себе. Сердце бьется в груди как сумасшедшее, а по телу разливается тепло. Сжав челюсти, я отстраняюсь.
Сэм все еще держит меня за руку.
– К., послушай. Я думаю, ты еще не готова.