Шесть золотых браслетов ползут по руке до самого плеча. Ушам тяжело, беспокойными пальцами дотрагиваюсь до свисающих с мочек подвесок. На груди расположились три параллельных ряда бирюзовых камней.
На моих плакатах начало двадцатого века выглядело по-другому.
Внезапно я вижу три пирамиды вдалеке ближе, четче. Я закрываю глаза, отбрасывая рисунки и фотографии рушащихся ступеней, на вершине Великой пирамиды осталась только потрепанная облицовка. Вместо этого передо мной то, какими пирамиды были когда-то по словам историков: белый сияющий известняк, уходящий вверх до золотого навершия, отражающего солнечные лучи.
Откуда-то из
Но ближе, чем музыка, раздается шорох шагов, и я резко оборачиваюсь.
Мост и охраняющие его сфинксы пропали. Вместо них я вижу невероятных размеров многоэтажное здание, пылающее светом факелов изнутри и снаружи, из-за чего квадратные входы сияют, как порталы в другой мир.
На ярком фоне выделяется фигура мужчины. Он обрит, верхняя часть тела не закрыта.
– А вот и ты, Кепри. Ты чего спряталась?
Быть этого не может.
Дежавю и неверие кружат мне голову. Так же меня впервые поприветствовал
Т. С. Элиот. И кажется, мужчина говорил на английском. Подразумевая, что меня здесь знают.
– Я… Я была…
Не могу ничего придумать, не знаю, чего от меня ждут.
– Она снова тебя звала. Поторопись.
Он разворачивается и пропадает в зелени с левой стороны, не издавая ни звука.
Я следую за ним, шагая медленно, будто в этом новом саду я впервые встаю на ноги.
Он быстро уходит вперед по извилистым дорожкам между листьями пальм и кустарниками.
Музыка стихает, словно мы уходим с вечеринки.
Я стараюсь не отставать. Что случится, если я его потеряю?
Как я вернусь на Каштановую улицу?