Я не вижу лица Рехетре, но замечаю, как она качается из стороны в сторону.
Я зачарована напевом и танцем царицы, чьи ритмичные движения напоминают танец пламени.
И вдруг все заканчивается.
Жрец резко обрывает заговор и умолкает.
Рехетре трясет головой, будто выходя из транса. Она поворачивается, кивает жрецу, бросает взгляд в мою сторону и выходит из храма.
Я спешу за ней.
Царица широкими шагами пересекает двор. Но, достигнув края, она оседает на каменную скамейку, будто силы оставили ее.
Я медлю, затем сажусь рядом с ней.
– Поможет ли? Хоть что-то? – она умоляет едва слышным шепотом.
В приступе сочувствия к молодой матери я беру ее за руку.
Она смотрит на наши пальцы.
– Расскажи мне историю, Кепри.
Я поднимаю глаза на гавань и канал, вижу справа от нас деревеньку, построенную, скорее всего, для строителей великих монументов, вижу великого сфинкса, загадывавшего загадки греку Эдипа.
– Может быть, вы мне расскажете свою историю? – я осторожно спрашиваю. – Иногда помогает высказать свою боль.
Она пожимает плечами.
– Не о чем рассказывать. Нет никакой истории. Три месяца назад кто-то похитил мое дитя и мою рассказчицу. Они мертвы, я уверена в этом. А я страдаю, потеряв душу ребенка, ведь без тела нельзя справить похороны. Без должного обряда нам никогда не встретиться после смерти.
– Но зачем кому-то…
– Любой отпрыск царя – мишень. И угроза для других его потомков.
Ужасно. Неужели другая жена Менкаура, возможно, сестра Рехетре, убила ее ребенка, чтобы только не увидеть его на троне?
Я обнимаю ее рукой за плечи.