Служанка, которую, как я услышала, зовут Они, следует за мной.
Мы идем молча, оставляя позади храм в гавани, в сторону другого строения у подножия пирамиды Хафра.
Вскоре мы входим во двор с колоннами и высокими нишами, в которых стоят статуи мертвых фараонов в натуральную величину.
В воздухе стоит едкий запах жженой смолы, напоминающий о беззаботном детстве – как мы с друзьями катались на велосипедах по дорогам, нагретым летним солнцем.
Мы проходим в дальнюю комнату под притолокой, на которой нарисованы иероглифы – коронованные соколы, кобры и гадюки, заключенные в овальный картуш.
Внутри перед пылающим огнем на алтаре застыл мужчина в безупречно белом платье и сандалиях, с плеча свисает шкура леопарда, доходящая до бедра. Он темнокожий, носит много украшений и очень древний. В комнате пахнет жареным мясом.
К счастью, кажется, мы пропустили убийство животного.
Жрец глубоко кланяется в пояс при виде Рехетре, свесив руки впереди, будто пытаясь дотянуться до пальцев ног.
– Жена Бога.
– Ты уже провел обряд?
Он склоняет голову.
– Как вы и приказали.
Мне кажется или он недоволен?
Он смотрит мне в глаза, но быстро отворачивается.
Рехетре подходит к алтарю. Она не приказывает мне идти за ней.
Жрец встает лицом к алтарю вместе с ней.
– Ты помолишься о моем ребенке.
Он начинает бормотать непонятные мне слова.
По рукам, по шее бегут мурашки.
Жрец не прекращает читать молитву.