– Рассказчица была последней, кого видели в покоях царицы.
– Нет! – я кричу в темноту. – Нет, она сказала мне послать за целителем. Я сказала об этом слугам в коридоре, когда уходила.
Все еще на коленях, я поднимаю глаза и смотрю на фараона.
– Она хотела… снотворного.
– И ты дала ей его, так ведь? – Голос Багадура холодный, как лед. – Ты украла у меня мешочек, пока мы спали на лодке. Которую ты использовала, чтобы похитить ее. И дала ей все! Достаточно, чтобы убить ее!
Я утираю слезы и вдыхаю, наступая на горло горю и впадая в ярость.
– Когда я уходила, она была еще жива. Она просила снотворного.
Менкаура смотрит на нас, будто стоит перед невозможным выбором.
– Зачем мне ее убивать? – Мой голос дрожит. – Я… я ее любила.
Фараон поворачивается к Садики, как будто тот знает ответ на мой вопрос.
– Не могу сказать наверняка, о божественный Золотой Сокол. Ее нашли на ложе, в руках была чаша, пахнущая ее лекарством.
– И не казалось, что она… ее… заставили?
Садики зло смотрит на меня.
– Нет. Следов борьбы не было. Но ее Рассказчица могла уговорить…
– А может, Багадур оставил ей б
Плакальщицы у стены хранят молчание.
Багадур поднимает руку, словно пытаясь меня заткнуть.
– Чушь! Царица знает необходимую дозу и что будет, если ее превысить. Даже если я и оставил ей больше…
– Намеренно! – Осознание срывается с губ, как будто я выдохнула из легких весь воздух.
Все трое смотрят на меня.