Лиза корчит рожу и отворачивается, чтобы закончить выкладывать книги на стол «НОВИНКИ».
Что с ней станется, если – когда – мы в последний раз перевернем табличку стороной «Конец»? Будет ли другой начальник мириться с ее безответственным, но честным отношением к работе?
Мне страшно – не только за Лизу, но и за себя. И грустно, когда я представляю, как кран разрушает мое любимое здание: от фасада в стиле бозар, о котором мне все еще нужно узнать поподробнее, до задней стены бывшей сцены.
Может, не идти в суд – дурачество. Но это решение кажется мне символичным. Манифест моей новообретенной сущности. Я решила спасти себя, а не магазин.
Оставшееся утро провожу в кабинете, переписываясь с ассистентом Роберта о заказе кейтеринга у Анамарии, есть ли рядом место для парковки, где будет выстраиваться очередь, куда можно повесить плакаты, и все в таком духе. Помогает скоротать время в ожидании звонков – из «АдвантаМед» и от Беатрис.
Когда наконец-то телефон жужжит, на экране высвечивается незнакомый номер – значит, не дом престарелых.
– Это Келси?
Я узнаю ее голос. Скрипучий, как у бывших курильщиков, без обиняков, как у женщины из Сада.
– Да, это я. Беа?
– Привет. Давненько не виделись.
– Да, давно.
– Джерри сказал, ты заходила в магазин. Говорит, ты выросла нормальной, а это достижение, учитывая, что тебя растила сумасшедшая.
Она смеется, а я припоминаю, что они с Ба всегда в шутку подначивали друг друга.
Беатрис кашляет, отвернув трубку, затем возвращается.
– Признаю, я была не в восторге. Но ты ее знаешь. Как только она узнала, что стряслось, то не могла отказаться.
В груди что-то обрывается.
– Что именно произошло?
Тишина. Затем нервный смешок.
– Так что да, я удивилась, когда ты мне позвонила. В чем дело?
Я выдыхаю весь воздух из легких и оседаю в компьютерное кресло. В чем дело? С чего вообще начать?